|
3. ОТДЕЛЬНО О НЕКОТОРЫХ БИБЛЕЙСКИХ КНИГАХ
Мы дали беглый обзор Ветхого и Нового Заветов, причем попытались проследить
общую нить, связывающую библейские книги. Однако в библии есть некоторые
книги, которые не связаны с этой общей нитью, не понятно даже, какое
отношение они имеют к иудейской или христианской религиям.
Руфь и Есфирь
Первая из этих книг представляет собой небольшую повесть о том, как некая
моавитянка Руфь, оставшись вдовой, сумела женить на себе своего дальнего
родственника, богатого старика Вооза. В ней описывается, как Руфь сначала
подбирала колосья на его поле, потом ночью пришла и легла у него в ногах и
как умиленный таким ее таким ее поведением Вооз решил осчастливить ее, взяв
в жены. Почему эта незамысловатая история включена в канон священных книг,
понять невозможно.
Красивая еврейка Есфирь стала женой персидского царя Артаксеркса. Ее
поведением руководил мудрый и добродетельный родственник Мардохей,
удочеривший ее. Мардохей оказал несколько важных услуг царю, проведав и
донеся ему о замышлявшихся против него кознях. Артаксеркс был доволен как
Есфирью, так и ее приемным отцом. Но это вызвало недовольство одного из
главных царедворцев Артаксеркса, Амана. Он решил расправиться с Мардохеем и
Есфирью и нашел путь, как добиться их гибели: для этого он уговорил царя
Артаксеркса отдать приказ об истреблении всех евреев в персидском
государстве. Есфирь сумела спасти еврейский народ от грозившей ему лютой
участи. Она пригласила царя и Амана к себе на пир и во время пира
разоблачила перед Артаксерксом злодеяния его царедворца. Аман был повешен, а
евреям было специальным приказом царя разрешено убивать в персидском
государстве всех, кого они сочтут нужным убить.
Оба эти рассказа не имеют ни исторического, ни религиозного значения. Это
просто литературные произведения, продукты художественной фантазии, правда,
слегка сдобренной религиозной фразеологией. Есть и другие такие же
произведения в Библии. Особенно любопытна в этом отношении книга, именуемая
Песнью Песней.
Песнь Песней
Это очень яркая, по-восточному цветистая любовная поэма, весьма откровенно,
вплоть до почти неприличного натурализма и эротизма, воспевающая роман между
Соломоном и Суламифью. Влюбленные ведут между собой такой разговор: "О, ты
прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные. О, ты
прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! И ложе у нас – зелень" (Книга Песни
Песней Соломона, гл.I, ст.14-15.). Соломон так изображает прелести своей
любовницы: "Волосы твои – как стадо коз, сходящих с горы Галаадской; зубы
твои – как стадо выстриженных овец... Как лента алая – губы твои, и уста
твои любезны; как половинки гранатового яблока – ланиты твои под кудрями
твоими; шея твоя – как столп Давидов... Два сосца твои – как двойни молодой
серны" (Там же, гл.IV, ст.1-5.). Она не остается в долгу и не менее образно
аттестует своего любовника перед "дщерьми иерусалимскими"...
Абсолютно ничего религиозного Песнь Песней в себе не содержит. Нельзя не
признать, что, несмотря на характерный для нее налет примитивной грубости и
натуралистичности, эта поэма представляет собой выдающееся художественное
произведение. Но ни к иудейской, ни к христианской религиям она не имеет
никакого отношения.
Имеются в Библии и произведения довольно глубокой мысли, но либо не
связанные с общей библейской религиозной концепцией, либо противоречащие ей.
Рассмотрим в этой связи такие две библейские книги, как Екклесиаст и книга
Иова.
Книга Екклесиаста, или Проповедника
Екклесиаст означает в переводе с греческого церковник, член церковной
общины. Книга является, таким образом, анонимной, хотя церковь и приписывает
ее царю Соломону.
Основной мотив книги – рассуждения на тему о смысле жизни. Автор
рассказывает, как он искал этот смысл в различных формах деятельности и
различных жизненных благах, как он в конце концов пришел к выводу о том, что
жизнь по существу бессмысленна. "Суета сует, – сказал Екклесиаст, суета
сует, – все суета!" (Книга Екклесиаста, или Проповедника, гл.I, ст.2.)
Такими словами начинается книга, а дальнейшее изложение призвано обосновать
этот пессимистический вывод.
Автор сначала усмотрел смысл жизни в приобретении знаний; это оказалось
пустым "томлением духа", ибо "во многой мудрости много печали; и кто
умножает познания, умножает скорбь" (Книга Екклесиаста, или Проповедника,
гл.I, ст.18.). Попытался он найти усладу в веселой жизни, в пьянстве, "но и
это – суета!" Занялся стяжательством построил дома, насадил виноградники и
сады, завел большое количество слуг и домочадцев, домашних певцов и певиц,
собрал много серебра, золота и драгоценностей, а потом оглянулся на дела рук
своих и увидел, что это тоже суета и томление духа: умрешь – и наследник
будет распоряжаться нажитым тобой добром; но неизвестно, мудрый он будет или
глупый. Да и сама мудрость не имеет никаких преимуществ перед глупостью, ибо
"мудрый умирает наравне с глупым" (Там же, гл.II, ст.16.).
В книге утверждается, что у человека нет никаких преимуществ по сравнению со
скотом; здесь слышится мотив, вообще чуждый всей библейской идеологии, с
точки зрения которой человек есть венец творения, а животные созданы для
него. Люди, говорит Екклесиаст, "сами по себе животные, потому что участь
сынов человеческих и участь животных участь одна; как те умирают, так
умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед
скотом; потому что все – суета! Все идет в одно место; все произошло из
праха, и все возвратится в прах. Кто знает: дух сынов человеческих восходит
ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?" (Там же, гл.III,
ст.18-21.)
Все, на что только падает взор Екклесиаста, он подвергает беспощадному суду,
все он развенчивает и подводит под категорию "суеты" и "томления духа".
Ничего хорошего нет на свете, нет и хороших людей. Среди мужчин еще можно
найти одного из тысячи, а среди женщин и этого нет. Вообще женщина – "горче
смерти", "она – сеть, и сердце ее – силки, руки ее – оковы" (Там же, гл.VII,
ст.26.). Нет на свете и справедливости: "одна участь праведнику и
нечестивому, доброму и (злому), чистому и нечистому" (Там же, гл.IX, ст.2.).
Пытаться что-либо изменить бесполезно, потому что в мире нет и не может быть
ничего нового: "что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и
нет ничего нового под солнцем" (Книга Екклесиаста, или Проповедника, гл.I,
ст.9.). И единственный логичный вывод, который делается автором из всех этих
беспросветно-мрачных рассуждений, заключается в никчемности и ненужности
жизни. "И возненавидел я, – пишет он, – жизнь; потому что противны стали мне
дела, которые делаются под солнцем; ибо все суета и томление духа!" (Там же,
гл.II, ст.17.)
Ссылки на бога, на его мудрость и благость у Екклесиаста механически пришиты
к тексту, не имеющему по существу никаких точек соприкосновения с религией.
Основной же дух книги – дух атеистического философствования, противоречащий
всему содержанию как христианской, так и иудейской религий.
Разберем еще одну ветхозаветную книгу, направленную, как и книга
Екклесиаста, в сущности против иудейско-христианского религиозного учения.
Книга Иова
Это высокохудожественная повесть о бедствиях праведника и о несправедливости
бога, обрушившего на него эти бедствия.
Честный и богобоязненный человек по имени Иов был счастлив и удачлив в
жизни. У него было крепкое здоровье, много хороших детей, много скота и
всякого имущества. Но однажды бог поспорил с сатаной по поводу Иова: будет
ли он так же богобоязнен, если отнять у него благополучие. Бог предоставил
сатане возможность делать с Иовом все, что он захочет, только не отнимать у
него жизнь. И сатана начал свои опыты.
Он лишил Иова всех его стад и прочего имущества, он умертвил всех его детей.
Иов не поколебался в своей вере. Когда бог похвалился перед сатаной
верностью Иова, тот предложил лишить Иова здоровья, на что бог ответил
сатане: "вот, он в руке твоей, только душу его сбереги" (Книга Иова, гл.II,
ст.6.). Тогда сатана поразил Иова проказой "лютою от подошвы ноги его по
самое темя его" (Там же, ст.7.). Иов взял черепицу, "чтобы скоблить себя
ею", и сел на кучу пепла вне селения. Отчаявшаяся жена его дошла до того,
что посоветовала мужу: "похули бога, и умри". Но Иов остался непреклонным в
своей верности терзающему его богу.
И все же постепенно червь сомнения разъедал его душу. Пришли проведать его
трое друзей. Вид Иова произвел на них потрясающее впечатление, "они не
узнали его; и возвысили голос свой, и зарыдали; и разодрал каждый верхнюю
одежду свою, и бросали пыль над головами своими к небу. И сидели с ним на
земле семь дней и семь ночей; и никто не говорил ему ни слова, ибо видели,
что страдание его весьма велико" (Книга Иова, гл.II, ст.12-13.). Потом
заговорил Иов "и проклял день свой". Начался долгий спор между Иовом и
пришедшими к нему друзьями. Темой спора явился вопрос о том, справедливо ли
поступает бог, обрушивая на невинного человека всевозможные страдания,
правильно ли вообще устроены в мире.
Спор оказывается чрезвычайно поучительным. Иов выдвигает неопровержимые
претензии к богу, а ответы его собеседников весьма неубедительны. Вспоминая
прожитую им жизнь, Иов не находит в ней ни одного преступления или греха, за
которое заслуживал бы наказания. В чем же смысл, спрашивает он, тех ударов,
которые посылались на него от бога? А если бы, рассуждает он, я даже
согрешил в чем-нибудь, неужели меня следует так жестоко наказывать? "Если я
согрешил, то что я сделаю тебе, страж человеков!.. И зачем бы не простить
мне греха и не снять с меня беззакония моего?" (Книга Иова, гл.VII,
ст.20-21.) Иов признает свою ничтожность перед всемогуществом бога, но
именно это заставляет его протестовать против божьего произвола. Почему ты,
спрашивает он у бога, всемогущий и неприступный, ополчился против меня,
бессильного и жалкого; "не сорванный ли листок ты сокрушаешь, и не сухую ли
соломинку преследуешь?" (Там же, гл.XIII, ст.25.) Не может быть и речи о
борьбе Иова с богом, и страдалец это прекрасно понимает, но он понимает зато
и свою моральною правоту в тяжбе с безжалостной и непонятной слепой силой,
воплощенной в боге. Где справедливость, спрашивает он у владыки вселенной.
"Почему беззаконные живут, достигают старости, да и силами крепки? Дети их с
ними перед лицем их..."
И дальше Иов рисует подробную картину благополучной жизни грешников и
"беззаконников". Больше того, он по существу требует от бога ответа на
вопрос о причинах социального зла. Он говорит о господствующей в обществе
несправедливости: "Межи передвигают, угоняют стада, и пасут у себя. У сирот
уводят осла, у вдовы берут в залог вола. Бедных сталкивают с дороги, все
уничиженные земли принуждены скрываться. Вот они, как дикие ослы в пустыне,
выходят на дело свое, вставая рано на добычу; степь дает хлеб для них и для
детей их. Жнут они на поле не своем, и собирают виноград у нечестивца; нагие
ночуют без покрова, и без одеяния на стуже; мокнут от горных дождей, и, не
имея убежища, жмутся к скале. Отторгают от сосцов сироту, и с нищего берут
залог; заставляют ходить ногами, без одеяния, и голодных кормят колосьями;
между стенами выжимают масло оливковое, топчут в точилах, и жаждут. В городе
люди стонут, и душа убиваемых вопиет, и бог не воспрещает того" (Книга Иова,
гл.XXIV, ст.2-12.).
Благочестивые собеседники Иова произносят длинные речи в опровержение его
разоблачений. Но какие это жалкие опровержения! Собеседники взывают к
набожности Иова, они расписывают божие могущество, еще и еще раз повторяя,
что тот, если захочет, может все сделать. Но Иову этого доказывать не нужно.
Он уверен в божием могуществе, он требует ответа именно на вопрос о том,
почему бог не применяет это могущество в интересах справедливости. И
убедительно звучат его слова: "Слышал я много такого; жалкие утешители все
вы!" (Там же, гл.XVI, ст.2.). Он требует от них прямого ответа: "Укажите, в
чем я погрешил... Пересмотрите, есть ли неправда? пересмотрите, правда моя"
(Там же, гл.VI, ст.24, 29.). Но собеседники "перестали отвечать Иову, потому
что он был прав в глазах своих".
Спасти положение берется новый спорщик, неизвестно откуда взявшийся и
молчавший до сих пор. Он обрушивается на старых оппонентов Иова за то, что
они не сумели ответить ему, и на самого Иова за его богохульство. Но по
существу и новый адвокат не может сказать ничего убедительного. В конце
концов автор книги предоставляет слово самому богу. Бог "из бури" произносит
длинную речь, обращенную к Иову. Надо сказать, что речь бога производит не
более убедительное впечатление, чем речи его земных защитников. Основной
смысл речи бога заключается в том, что ты, мол, Иов, ничтожен и бессилен
передо мной, богом; ты не можешь сделать того, что могу сделать я, бог. Но
Иов и не пытался утверждать, что он так же силен, как бог. Наоборот, он все
время твердит, что сила бога безмерна, но неправильно и несправедливо
употребляется им, так что в сущности восхвалением своей силы бог не отвечает
Иову, а только запугивает его. Иову ничего другого и не остается, как
"замять вопрос", им поднятый, и смиренно покаяться. "Вот, говорит он, – я
ничтожен; что буду я отвечать тебе? Руку мою полагаю на уста мои" (Книга
Иова, гл.XXXIX, ст.34.); "знаю, что ты все можешь, и что намерение твое не
может быть остановлено... отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле" (Там же,
гл.XLII, ст.2, 6.). И в награду за покаяние бог возвращает Иову его прежнее
благополучие.
От книги остается впечатление полной правоты Иова в его выступлениях против
бога и полной несостоятельности всех попыток оправдать зло на земле.
Любопытно, что бог остается недоволен тем, как его защищали собеседники
Иова, он говорит одному из них: "горит гнев мой на тебя и на двух друзей
твоих за то, что вы говорили о мне не так верно, как раб мой Иов" (Там же,
ст.7.). Таким образом, автор вкладывает в уста бога неожиданное признание
правоты Иова. Это наводит на мысль о полном сочувствии самого автора Иову в
его богохульных речах и мыслях.
Таким образом, в Библии есть целые книги, которые по своему содержанию не
являются религиозными. Есть в библейских произведениях в общем религиозного
характера значительные по размерам отдельные куски, которые выглядят, как
"вставные номера", не связанные с остальным текстом и чуждые религиозного
духа. Некоторые из них могут быть выделены как отдельные новеллы. Таков,
например, рассказ о богатыре Самсоне (См. книгу Судей Израилевых,
гл.XIII-XVI.). Приведем его содержание.
Новелла о Самсоне
Когда богатырь Самсон вырос, он влюбился в филистимскую девушку и захотел на
ней жениться. Родители уступили его настояниям и пошли вместе с ним
свататься. По дороге на него напал молодой лев, и Самсон растерзал его
голыми руками. На брачном пире он загадал загадку тридцати "брачным
друзьям", – они должны были отгадать ее в течение семи дней пира. Это не
удалось бы им, если бы молодая жена Самсона не совершила предательства: она
выпытала у мужа разгадку и передала им ее. Так как Самсон должен был по
условию заплатить за разгадку тридцать перемен платья, то "пошел он в
Аскалон, и, убив там тридцать человек, снял с них одежды, и отдал перемены
платья их разгадавшим загадку".
Но с женой-предательницей богатырь не примирился и ушел от нее, а она вышла
замуж за другого. Все же через несколько дней он опять пришел, но его не
допустили к ней и предложили в жены младшую сестру. Самсон рассердился и
отомстил филистимлянам: поймал триста лисиц, привязал к их хвостам горящие
факелы и пустил их на жатвы филистимлян. Когда урожай был таким образом
сожжен, филистимляне отомстили за свой ущерб не Самсону, но его жене и ее
отцу, которые были косвенными виновниками гибели урожая; они убили их.
Самсон продолжал мстить филистимлянам. Завязалась длительная борьба, в
течение которой Самсон совершает ряд неслыханных подвигов, в частности
убивает ослиной челюстью тысячу врагов. Его выбирают в судьи израильские, и
двадцать лет Самсон исполняет эту должность, пока, наконец, любовь к
женщинам не приводит его к гибели.
Роковой оказалась любовь Самсона к некоей Далиде. Филистимляне подкупили эту
женщину, чтобы она выведала у Самсона секрет его необычайной силы. Несколько
раз Самсон обманывал ее, давая ложные объяснения, пока, наконец ей не
удалось выманить у него действительный секрет: сила Самсона заключается в
его длинных волосах. И однажды "усыпила его (Далида) на коленях своих",
сонного остригла и призвала филистимлян, которые связали Самсона, пока он
еще спал. Остриженный богатырь не мог оказать серьезного сопротивления,
филистимляне взяли его в плен и ослепили, после чего заставляли выполнять
тяжелую и унизительную работу "в доме узников".
Заключительный эпизод жизни Самсона описывается довольно драматично.
Филистимляне привели его в храм на праздник своего бога Дагона и заставили
"забавлять их". Но у него к этому времени уже стали отрастать волосы и
прибавляться сила. Он решил погибнуть сам, но уничтожить при этом возможно
большее количество врагов. Слепой богатырь попросил своего поводыря подвести
его к столбам, подпирающим все сооружение... "И сдвинул Самсон с места два
средних столба... И сказал Самсон: умри, душа моя, с филистимлянами! И
уперся всею силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в
нем. И было умерших, которых умертвил (Самсон) при смерти своей, более,
нежели сколько умертвил он в жизни своей" (Книга Судей Израилевых, гл.XVI,
ст.29-30.).
Подобных легенд много в мифологии всех народов мира. Сказания древних греков
о Геракле не только не уступают легенде о Самсоне, а по богатству фантазии
превосходят ее. Но иудейские и христианские церковники претендуют на то, что
Библия содержит в себе священную и непререкаемую истину. А откуда известно,
что эта "истина" содержится в легенде о Самсоне, а не в легенде о Геракле
или в сотнях других легенд других народов и времен? К тому же что,
собственно, поучительного для иудейской или христианской религии может быть
извлечено из таких "священных" текстов, как легенда о Самсоне?
Мы подошли к концу нашего общего обзора содержания Библии.
О чем свидетельствует общий обзор библейских книг
Помимо тех библейских книг, которые мы разобрали, в Ветхом Завете имеется
еще несколько книг, не упоминавшихся нами. Это Псалтирь, книга Притчей
Соломоновых, книга Плача Иеремии и несколько книг "малых пророков", как
Иоиль, Авдий, Иона, Аввакум и др. Псалтирь представляет собой сборник
молитвенных песнопений и гимнов. В Притчах Соломоновых много раз повторяются
одни и те же нравоучения относительно того, чтобы дорожить мудростью,
бояться бога, довольствоваться своей женой и не искать других и т.д. В книге
Ионы привлекает внимание довольно широко известная легенда о том, как этот
пророк во время морского путешествия был проглочен китом и как бог приказал
киту выплюнуть Иону на сушу, что тот и сделал.
В общем свод библейских книг, вместе взятых, представляет собой весьма
пеструю картину большого разнообразия литературных форм и жанров:
историческая хроника, своего рода кодекс законов, бытовая повесть, новелла,
огромное количество отдельных мифов, поэма лирическая или нравоучительная,
лирическое или нравоучительное стихотворение, песня похоронная, победная или
походная, хвалебный гимн, наконец, сатира. В подавляющем большинстве случаев
все эти литературные формы насыщены в Библии религиозным содержанием.
Подчеркиваем – в подавляющем большинстве случаев, ибо, как мы уже выше
показали, в Библии есть целые произведения, в которых религиозное
мировоззрение по существу не чувствуется, а ссылки на бога выглядят каким-то
внешним и формальным привеском.
К тому же и сама религиозная идеология, пронизывающая Библию, отнюдь не
едина. В различных библейских произведениях обнаруживаются следы самых
многообразных форм и видов религиозных верований. Ни иудейская ни
христианская религии не могут целиком принять все содержание Библии как оно
есть, от книги Бытия до Откровения Иоанна Богослова. Многие места Библии
должны подвергаться богословами этих религий самым хитроумным истолкованиям,
чтобы каким-то образом сохранить видимость их соответствия христианскому или
иудейскому вероучению. Это происходит потому, что на самом деле в Библии
содержится большое количество следов не только дохристианских, но и
доиудейских религий, вплоть до самых первобытных, самых примитивных культов.
В ней можно найти обоснование любого религиозного культа и вероучения,
начиная с первобытной магии и кончая абстрактным философско-идеалистическим
учением о боге-слове ("логосе").
Разнообразие форм и содержания, наблюдаемое в Библии, свидетельствует о том,
что это не единое произведение, насыщенное одним "божественным духом, а
совокупность большого количества отдельных произведений, создававшихся
разными людьми, притом не в одно время, а на протяжении огромного
исторического периода. В течение этого времени менялись условия
общественного бытия людей. В Библии отразились условия жизни людей разных
эпох и даже разных народов, – как материальные условия, так и идеология, в
частности религиозные верования. Менялись условия жизни, менялись
соответственно и верования людей, непрестанно появлялись новые напластования
в религиозной идеологии, которые оседали в произведениях, вошедших
впоследствии в библейский канон. Как это происходило в конкретной
исторической действительности, мы рассмотрим в главе, посвященной истории
Библии.
Прежде чем заняться освещением самой истории Библии, мы считаем
целесообразным ознакомить читателя с тем, каким образом была исследована эта
история, иначе сказать, с основными моментами самой истории научного
исследования библейских книг.
|
