|
2. ИССЛЕДОВАНИЕ ВЕТХОГО ЗАВЕТА
Бенедикт Спиноза
Впервые систематический и обстоятельный разбор ряда библейских книг с целью
выяснения их происхождения мы находим у великого философа-материалиста XVII
века Бенедикта Спинозы, в его книге "Богословско-политический трактат",
вышедшей в 1670 г.
Спиноза натолкнулся на одно очень туманное высказывание Ибн-Эзры в его
комментариях к Второзаконию: "За Иорданом и проч., лишь только уразумеешь
тайну двенадцати – и Моисей написал также закон. И ханаанеин тогда был на
земле; на горе божией будет открыто; потому также вот постель его постель
железная; тогда узнаешь истину". На первый взгляд кажется, что здесь
какая-то бессмыслица, пустой набор слов. Но ведь Ибн-Эзра сулил истину тому,
кто разгадает загадку! Спиноза хотел найти истину и дал свое решение этой
загадки. Разберем его и посмотрим, в какой мере оно правдоподобно.
1. "За Иорданом..." Второзаконие начинается словами о том, что Моисей
говорил "всем израильтянам за Иорданом" (Второзаконие, гл.I, ст.1.).
Имеется, конечно, в виду восточный берег Иордана, тот, с которого
израильтяне пришли и с которого переправились на западный берег, в Ханаан, а
не внутренний, ханаанский берег, так как Моисей, по Библии, не переходил
Иордана, а умер на его восточном берегу. Но если написано, что Моисей
говорил "за Иорданом", значит, сам писавший в это время находился по эту
сторону Иордана, на западном его берегу. Значит, рассуждал Спиноза, Моисей
никак не мог написать Второзаконие. Вот почему Ибн-Эзра многозначительно
указывает на слова "за Иорданом".
2. "Тайна двенадцати..." Эту тайну Спиноза толкует следующим образом. В
Библии несколько раз говориться, что весь закон Моисеев был написан по
окружности алтаря, а алтарь этот состоял, как принято считать в раввинской
литературе, из двенадцати камней. Много ли можно написать, вернее начертать,
выбить, на двенадцати камнях? Во всяком случае текст пяти библейских книг,
которые считаются Моисеевыми, никак не уместиться на этих двенадцати камнях.
Следовательно, говорит Спиноза, Моисеев закон был несравненно меньше, чем
Пятикнижие. Значит, Пятикнижие в целом не должно приписываться Моисею.
3. "И написал Моисей закон..." Это слова из Второзакония (Там же, гл.XXXI,
ст.9.). Зачем бы стал Моисей писать о себе в третьем лице? Казалось бы, он
должен был сказать о себе: "я написал закон!" Значит, не он писал эти слова,
а кто-то другой.
4. "Ханаанеин тогда был на земле..." Эти слова из первой книги Пятикнижия,
из книги Бытия (Бытие, гл.XII, ст.6.). Если сказано, что тогда был ханаанеин
в этой стране, значит, имеется в виду, что теперь его там нет. А ханаанеи
были изгнаны из своей страны евреями, как говорится в Библии, после смерти
Моисея. Следовательно, рассуждает Спиноза, эти слова были написаны не
Моисеем, а кем-то другим и после смерти Моисея, когда "ханаанеина" в Ханаане
уже не было. Значит, даже книга Бытия не может вся приписываться Моисею.
5. "Гора божия..." Это тоже из книги Бытия (Там же, гл.XXII, ст.14.). Речь
идет о горе Мория. Но название божией гора Мория получила только после того,
как было решено построить на ней храм, а это было сделано, как
рассказывается в Библии, много позже после смерти Моисея. Значит, Моисей не
мог называть ее божией и это место книги Бытия тоже написано не Моисеем.
6. "Постель его – постель железная..." Это из книги Второзакония
(Второзаконие, гл.III, ст.11.), в которой рассказывается о том, как евреи,
предводительствуемые Моисеем, победили царя Васанского Ога. После рассказа
об этом событии следует ссылка на "одр", т.е. кровать побежденного царя:
"вот, одр его, одр железный, и теперь в Равве, у сынов Аммоновых" (Там же).
Спиноза указывает на то, что так можно говорить только о событиях,
происходивших давно. В подтверждение он еще ссылается на другую библейскую
книгу – II книгу Самуила (в русских изданиях Библии книги Смауила называются
I и II книгами Царств). Там рассказывается, что царь Давид взял с боем город
Рабат (Равва), принадлежавший аммонитянам. Найти одр царя Ога евреи могли в
Рабате (Равве) только после завоевания этого города. Значит, ссылка
Второзакония на то, что одр находится в Рабате (Равве), может относиться не
ко временам Моисея, а к значительно более поздним временам царя Давида.
Значит, не Моисеем написано и это место Пятикнижия.
Так разгадал Спиноза загадочное место у Ибн-Эзры. Надо признать, что это
сделано им достаточно логично. В одном пункте, правда, содержится ошибка.
Когда Спиноза говорит о горе Мория, он, как и Ибн-Эзра, неправильно толкует
библейский текст: в Библии говорится не "на горе божией", а "на горе бог
является". Но поскольку Ибн-Эзра переводил это место так же неправильно, как
и Спиноза, то ошибка здесь роли не играет. Очевидно, Спиноза правильно
разгадал мысль Ибн-Эзры: она заключается в том, что не Моисею принадлежит
авторство Пятикнижия.
Почему же Ибн-Эзра прямо не сказал этого, а облек свою мысль в форму темной
и причудливой загадки? Он боялся обвинений в ереси и преследований со
стороны раввинов. Так объясняет дело Спиноза и добавляет к этому, что сам он
не побоится открыто высказать истину. Спиноза убежден в том, что Пятикнижие
написано не Моисеем. И в доказательство этого он дополняет соображения
Ибн-Эзры по этому вопросу рядом своих собственных доказательств.
Много раз в Пятикнижии говорится о Моисее в третьем лице: бог говорил с
Моисеем, Моисей вышел к народу, Моисей сделал то-то и т.д. Может быть, это
просто условная манера изложения? Может быть, в древнееврейской литературе
вообще была принята такая форма письма? Есть ведь и теперь некоторые
литературные условности, например, автор нередко говорит о себе "мы считаем"
или "мы писали об этом" вместо "я считаю", "я писал"... Но в других местах
того же Пятикнижия Моисей говорит о себе в первом лице! Например, во II
главе Второзакония мы находим несколько таких фраз: "И сказал мне господь".
Эти слова содержатся в ст.2,9,17. Значит, не было такого правила или
обыкновения писать о себе в третьем лице. Поэтому можно заключить, что
написанное о Моисее в третьем лице принадлежит не ему, а кому-то другому.
Больше того, подчеркивает Спиноза, Моисею даются в Пятикнижии такие
характеристики, которых он сам себе не мог давать. Например, в книге Числ
говорится: "Моисей же был человек кротчайший из всех людей на земле" (Числа,
гл.XII, ст.3.). Во Второзаконии сказано, что "Моисей человек божий"
(Второзаконие, гл.XXXIII, ст.1.) и что "не было более у Израиля пророка
такого, как Моисей" (Там же, гл.XXXIV, ст.10.). Трудно представить себе,
чтобы человек сам так расхваливал себя.
Некоторые местности именуются в Пятикнижии не теми именами, которые они
носили во времена Моисея, а теми, которые они получили значительно позднее.
Например, в книге Бытия (См. Бытие, гл.XIV, ст.14.) говорится о том, что
Авраам преследовал врагов до Дана. А в книге Судей мы находим упоминание о
городе Дане в такой связи: одно из "колен Израилевых", а именно Даново,
устроило набег на город Лаис "против народа спокойного и беспечного",
перебило население, разрушило город. "И построили снова город и поселились в
нем. И нарекли имя городу: Дан, по имени отца своего Дана" (Книга Судей
Израилевых, гл.XVIII, ст.27-29.). Это рассказывается о событиях, которые
были не только после смерти Моисея, но и значительно позже смерти его
преемника Иисуса Навина. Мог ли Моисей в книге Бытия писать о городе,
который был построен через столетия после его смерти?!
Много и других доводов привел Спиноза в доказательство того, что Пятикнижие
написано не Моисеем. Мы не будем все их излагать. Если же читателя
заинтересует этот вопрос, он может обратиться к "Богословско-политическому
трактату". Укажем только на то обстоятельство, отмеченное Спинозой, что в
Пятикнижии подробно описывается смерть Моисея. Мы приведем это описание: "И
умер там Моисей, раб господень, в земле Моавитской, по слову господню. И
погребен на долине в земле Моавитской против Беф-Фегора, и никто не знает
места погребения его даже до сего дня. Моисею было сто двадцать лет, когда
он умер; но зрение его не притупилось, и крепость в нем не истощилась. И
оплакивали Моисея сыны израилевы на равнинах Моавтиских (у Иордана близ
Иерихона) тридцать дней. И прошли дни плача и сетования о Моисее"
(Второзаконие, гл.XXXIV, ст.5-8.). Как же может человек так описывать свою
собственную смерть и те события, которые после нее происходили?
Общий вывод Спиноза делает такой: "...Из всего этого яснее дневного света
видно, что Пятикнижие было написано не Моисеем, но другим, кто жил много
веков спустя после него" (Бенедикт Спиноза, Избранные произведения, т.II,
Госполитиздат, М. 1957, стр. 130-131.). Историческое существование Моисея
как личности Спиноза не отрицал. Он считал, что Моисей действительно
когда-то жил, руководил древними евреями и даже написал какие-то книги. Но
это были, полагал Спиноза, не те книги, которые составили Пятикнижие, а
какие-то другие. Часть их текста, видимо, не дошла до нас, а некоторые
отрывки могли быть включены в Пятикнижие. Но в целом считать автором
Пятикнижия Моисея Спиноза решительно отказывался.
Так кто же этот автор? И был ли он один или Пятикнижие является коллективным
произведением? На этот вопрос Спиноза также пытался дать обоснованный ответ,
соответствующий историческим фактам и требованиям здравого размышления.
Рассматривая ряд книг Ветхого Завета, следующих после Пятикнижия, Спиноза
заметил, что у них много общего с Пятикнижием. Прежде всего они все написаны
не теми людьми, которым приписывается их авторство. Не Иисус Навин был
автором книги Иисуса Навина, не сами судьи были авторами книги Судей
Израилевых, не пророк Самуил написал книгу, которая называется его именем.
Чем это можно доказать?
В книге Иисуса Навина рассказывается о его смерти и о последующих событиях.
Но сообщать о том, как евреи похоронили его, как после его смерти они
почитали бога Яхве, только пока были живы старейшины, знавшие Иисуса, сам
Иисус, конечно, не мог. В книге Судей часто упоминается, что в те времена, о
которых там говорится, у евреев еще не было царей. Очевидно, это писали
тогда, когда цари у евреев уже были. Между тем эпоха царей была в истории
еврейского народа после эпохи судей. Значит, книга Судей была написана не
судьями. То же относится и к книге Самуила, и к подавляющему большинству
других книг Ветхого Завета.
Для решения вопроса о том, кто был действительным автором или авторами
основных книг Ветхого Завета, Спиноза считал очень существенным следующее
наблюдение: во всех книгах Пятикнижия, а также в книгах Иисуса Навина,
Судей, Руфи, Самуила (в русских изданиях Библии книги Самуила называются I и
II книгами Царств) и Царей (в русских изданиях – III и IV книги Царств)
чувствуется определенная преемственная связь – каждая последующая начинается
с того, чем кончается предшествовавшая. Через все книги проходит единая
нить: "...Все эти книги клонят к одному, именно: научить изречениям и
постановлениям Моисея и доказать их посредством хода событий" (Бенедикт
Спиноза, Избранные произведения, т.II, стр.135.). Из этого Спиноза делает
вывод о том, что все они были составлены одним и тем же человеком, "желавшим
написать об иудейских древностях от первого их начала до первого разрушения
города" (Там же, стр.134.) (Иерусалима. – И.К.). И этим человеком, полагал
Спиноза, был не кто иной, как пророк Ездра, именем которого в Ветхом Завете
названы три небольшие книги. (В православный канон включена только одна.)
Высказывая это предположение, Спиноза ссылается на некоторые "солидные
данные", на которых основано его предположение. Что это за данные?
В книге Неемии рассказывается о том, что первосвященник Ездра в Иерусалиме
при огромном стечении народа "от рассвета до полудня" читал вслух закон
Моисея. Спиноза считает, что это было не все Пятикнижие, а только
Второзаконие, в котором устанавливаются правила поведения верующих иудеев,
ибо Ездра в обстановке разброда после вавилонского плена был больше всего
заинтересован в наведении общественного порядка и, возможно, пытался сделать
это при помощи внушения народу правил и заповедей Второзакония. Спиноза
считает возможным, что Ездра же и написал текст оглашенного им закона. А
после того, как он пустил Второзаконие в ход, возникла необходимость в его
обосновании. Тогда, говорит Спиноза, Ездра "приложил старание к тому, чтобы
написать всю историю еврейской нации, т.е. от сотворения мира до
окончательного разорения города (Иерусалима. – И.К.). В нее он вставил в
своем месте и эту книгу Второзакония" (Там же, стр.137.). Таким образом,
согласно Спинозе, иудейский первосвященник Ездра написал сначала своего рода
свод законов – Второзаконие, а потом освятил его при помощи дополнительно
составленных остальных книг.
Это не значит, по мнению Спинозы, что Ездра сам сочинил все эти книги. До
него многое было написано другими авторами, но не было соединено вместе, не
было расположено в определенной системе. Ездра "собрал истории из разных
авторов, а иногда просто списал и оставил их потомкам еще не проверенными и
не приведенными в порядок" (Бенедикт Спиноза, Избранные произведения, т.II,
стр.138.). Сопоставляя отдельные места текста, Спиноза находит огромное
количество несогласованных между собой всевозможных противоречий и
несообразностей. Мы не можем дать здесь подробное изложение этой части книги
Спинозы, но вот несколько примеров.
В XXXVIII главе книги Бытия рассказывается история о том, как сын праотца
Иакова Иуда согрешил со свей снохой Фамарью. По времени это событие
относится к промежутку между отводом Иосифа в Египет и отправлением туда
Иакова со всем семейством. Этот промежуток, согласно Библии, не может
считаться большим, чем 22 года. А за это время, по Библии же, произошли
такие события: Иуда женился, у него родился сын, вырос, женился на Фамари,
умер; после этого на ней женился его младший брат, который тоже умер; Иуда
сошелся со снохой, она родила ему двоих сыновей, из которых один тоже успел
стать отцом; и все это за 22 года! Сопоставляя различные даты книги Бытия,
Спиноза приходит к выводу, что Иакову должно было быть 84 года, когда он
женился на Лиии, что Дине было едва 7 лет, когда она претерпела насилие от
Сихема, что Симеону и Левию было 11-12 лет, когда они перебили всех жителей
этого города и разграбили их достояние.
Спиноза находит в тексте Ветхого Завета много пропусков, разрывов в
изложении, много повторений и параллельных мест. Если прибавить еще ко всему
этому наличие мест, прямо противоречащих одно другому, то получится
чрезвычайно беспорядочная картина. Раввины и комментаторы Библии много раз
пытались согласовать ветхозаветные противоречия, объяснить беспорядок в
библейском изложении, но так как это невозможно сделать, сохранив учение о
божественности Библии, то подобные попытки ни к чему не привели.
"...Раввины, – писал Спиноза, – совершенно безумствуют; комментаторы же,
которых я прочел, бредят, выдумывают и, наконец, совершенно искажают самый
язык" (Там же, стр.143-144.). Они толкуют библейские тексты самым
произвольным образом, чтобы только придать им смысл. Спиноза бросает вызов
всем комментаторам Библии: пусть они объяснят ветхозаветные несуразности без
насилия над языком и здравым смыслом, и, если найдется такой, говорит он, "я
тотчас протяну ему руки, и будет он для меня великим оракулом" (Бенедикт
Спиноза, Избранные произведения, т.II, стр.144.). Но такого не нашлось и не
найдется!
Как же сам Спиноза объяснял противоречия и несогласованности в основных
книгах Ветхого Завета? Ведь, казалось бы, если их составил один автор
(Ездра), то противоречий не должно быть. Спиноза считал, что Ездра просто по
каким-то причинам не сумел или не успел провести соответствующую
редакционную работу, чтобы свести концы с концами во всех отдельных
сочинениях, включенных им в один свод. Может быть, говорит он, ему помешала
преждевременная смерть, может быть, здесь действовали какие-то другие,
оставшиеся неизвестными, причины. Во всяком случае, Ездра не довел до конца
свою редакционную работу, а так как книги были признаны священными и
подвергать их переработке было нельзя, то все противоречия и несуразности
так в них и остались.
Что касается самих трех книг, которые формально именуются книгами Ездры, то
Спиноза считал, что они Ездре не принадлежат, ибо были написаны через много
лет после его смерти. Мы не будем вдаваться во все подробности рассуждений
Спинозы по этому вопросу, укажем только на вывод, к которому он пришел: "Мы
утверждаем, – писал Спиноза, – что эти четыре книги, именно: Даниила, Ездры
(три книги Ездры Спиноза рассматривает как одну. – И.К.), Есфири и Неемии,
были написаны одним и тем же историком" (Там же, стр.156.). За отсутствием
достаточных данных Спиноза не решает вопрос о том, кем они были написаны; он
лишь предполагает, что материалом для составления этих книг должны были
служить летописи, или "временники", ведшиеся писцами или историографами,
которых содержали иудейские цари при иерусалимском храме.
Ряд подобных соображений высказал Спиноза и по поводу остальных книг Ветхого
Завета, включая все книги пророков и псалмы. В отношении же всего канона
ветхозаветных книг философ сделал предположение, что он был составлен поздно
во времена Маккавеев, т.е не раньше середины II века до н.э. Таким образом,
не только по поводу авторства и даты написания отдельных книг Ветхого
Завета, но и по поводу составления всего ветхозаветного канона Спиноза
опроверг утверждения как еврейских раввинов, так и христианских богословов,
призывающих верить в древность ветхозаветных книг и в их принадлежность
Моисею, Иисусу Навину и другим почитаемым церковью личностям.
Не все утверждения Спинозы полностью подтвердились позднейшими
исследованиями. Но самый метод исследования Библии, примененный великим
философом, имел огромное значение. Спиноза тщательно изучал текст каждой
библейской книги, сопоставлял между собой содержание отдельных книг и всех
ветхозаветных книг в целом с историческими материалами и в конце концов
делал выводы, основываясь не на авторитете Писания, считавшегося священным,
а на здравом смысле и логике.
От Спинозы до Велльгаузена
Следующим крупнейшим библейским критиком, выводы которого мы будем здесь
излагать, был Юлиус Велльгаузен. В своих исследованиях он опирался на
достижения ряда своих предшественников: за двести с лишним лет, отделявших
его от Спинозы, библейская критика обогатилась многими достижениями.
В начале XVIII века немецкий лютеранский пастор из г.Гильдесгейма Г.Б.
Виттер, составляя комментарии к Библии, заметил, что, как уже отмечалось, в
первых книгах древнееврейского подлинника Ветхого Завета бог далеко не
всегда именуется одним и тем же именем: иногда он называется Яхве, в других
случаях – Элохим.* Он обратил внимание также на то, что в Ветхом Завете есть
много повторений, причем каждое из них представляет собой новый вариант, в
деталях отличающийся от прежнего изложения. Обо всем этом он написал в
изданном им в 1711 г. комментарии к Библии. Однако работа Виттера прошла
незамеченной и его современниками и последующими поколениями; к тому же
Виттер не сделал из замеченных им фактов никаких серьезных выводов. Только
через полвека известный французский врач Жан Астрюк, занимавшийся как
любитель исследованием библейского текста, сделал важное открытие, которое и
опубликовал в 1753 г. в своей книге "Предположения о тех самостоятельных
источниках, какими, по-видимому, пользовался Моисей для составления книги
Бытия".
* Не только во времена Виттера, но и долго после него имя Яхве неправильно
писалось и произносилось как Иегова. Сравнительно недавно было установлено
правильное написание этого имени – Яхве.
Так же, как и Виттер, Астрюк заметил чередование имен Яхве и Элохим.
Оказалось, что в главе I книги Бытия бог называется только Элохим, с главы
II до главы V он именуется Яхве или двойным именем Яхве-Элохим. В главе V
имя Яхве исчезает, потом опять появляется только в первой половине VI главы.
Это обстоятельство навело Астрюка на серьезные размышления.
Можно было бы еще предположить, что бога одновременно называли двумя
именами. Называют же его господом или еще как-нибудь! Но оказалось, что двум
именам в Библии соответствуют различные варианты сказаний и что, если
разделить те части книги Бытия, в которых бог называется Яхве, и те части, в
которых он называется Элохим, получатся два самостоятельных изложения.
Очевидно, рассудил Астрюк, здесь соединены два разных источника: один
принадлежит автору, называвшему бога Элохим, другой написан человеком,
употреблявшим имя Яхве. Первого автора он назвал элохистом, второго –
яхвистом. Помимо того, Астрюк находил в книге Бытия еще ряд мелких
источников, играющих сравнительно второстепенную роль; таких он насчитывал
около десяти.
Вывод Астрюка относительно двух основных источников книги Бытия явился очень
важным и плодотворным открытием, легшим в основу всего дальнейшего развития
библейской критики.
В начале XIX века немецкий исследователь де Ветте сделал открытие,
относящееся к последней части Пятикнижия Второзаконию.* В IV книге Царств
(См. главы XXII-XXIII.), как известно, рассказывается о том, что в
царствование Иосии первосвященник Хелкия нашел в храме книгу Закона и что
эта книга была немедленно принята к руководству в иудейском религиозном
культе. Царь Иосия на основании требований этой книги централизовал культ
Яхве в иерусалимском храме и уничтожил все святилища на горах, все священные
рощи и все жертвенники, находившиеся не в иерусалимском храме. Де Ветте
обратил внимание на то, что именно книга Второзакония предписывает такую
централизацию культа и такие мероприятия в отношении языческих культов. Он
сделал на основании этого вывод о том, что книга Второзакония и была той
книгой Закона, которую первосвященник Хелкия принес царю Иосии как найденную
якобы в храме. Совершенно резонно де Ветте предположил, что никакой находки
здесь не было и что храмовые служители под руководством первосвященника сами
написали эту книгу. Оказалось нетрудно установить и дату обнародования книги
Второзакония – 621 год до н.э. Это открытие явилось отправной точкой для
установления времени написания других книг Пятикнижия.
* Книге де Ветте вышла в 1805 г.
Следующим важным шагом в этом отношении было установление времени написания
всех элементов Пятикнижия, содержащих "закон".
Уже в 30-х годах прошлого века два ученых – Фатке в Берлине и Рейсс в
Страсбурге – независимо друг от друга пришли к выводу о том, что церковная
точка зрения относительно времени появления "закона" неправильна.
Как известно, эта точка зрения заключается в том, что прежде всего бог дал
Моисею закон – десять заповедей, а за ними и все остальные предписания,
содержащиеся в Пятикнижии; только потом будто бы были написаны книги Иисуса
Навина, Судей, Царств, книги пророков. Фатке и Рейсс обратили внимание на то
обстоятельство, что в подавляющем большинстве этих книг, появившихся якобы
после "закона", на самом деле нет ничего, свидетельствующего о том, что
авторы их уже знали "закон". Жизнь израильтян описана в этих книгах так, как
будто они совершенно не руководствуются предписаниями "закона" и даже ничего
о нем не знают. Впервые о нем упоминается только в книге Иеремии, написанной
в начале VI века. Из этого с полной очевидностью следует, что до этого
времени "закона" еще не было и что он, следовательно, был написан после
"исторических" книг и книг пророков. Фатке опубликовал свой вывод в книге
"Религия Ветхого Завета" (1835 г.), а Рейс даже не решился напечатать свою
книгу, боясь преследований со стороны блюстителей интересов религии.
Выступление Фатке тоже осталось в значительной мере незамеченным, тем более
что сам автор, опасаясь за свою безопасность и ученую карьеру, не настаивал
особенно на своих выводах и вообще больше к этому вопросу не возвращался.
Только через тридцать с лишним лет, в 60-х годах, ученики Рейсса – Граф и
Кайзер обнародовали результаты работ своего учителя. Одновременно с ними
выступил и голландский ученый Кюэнен, который поддержал вывод о позднем
происхождении "закона" и, помимо того, обосновал положение о том, что многие
исторические повествования Ветхого Завета тоже были написаны значительно
позднее, чем это утверждает церковь.
Это было новым серьезным ударом по церковной версии происхождения книг
Ветхого Завета. Оказалось, что Моисеева закона, который был якобы вначале
дан евреям, не существовало до самого вавилонского плена, т.е. до начала VI
века. Это значит, что и автором основной части Пятикнижия никак нельзя
считать Моисея, если он даже и существовал в действительности, а не является
плодом религиозной фантазии.
Вопрос о книгах Пятикнижия, содержащих Моисеев закон, стал привлекать особо
пристальное внимание исследователей. Как явствует из предыдущего, в составе
Пятикнижия было выделено три элемента: Яхвист, Элохист и Второзаконие. В
научной литературе эти три элемента стали обозначатся условными буквами:
Яхвист – латинской буквой J, Элохист буквой E, Второзаконие – буквой D
(первая буква греческого слова "девтерономиум", означающего "второзаконие").
Так как Элохист (E) составлял большую часть Пятикнижия, то он называется еще
и основным, или первоначальным, источником. Яхвист (J) носит преимущественно
повествовательный характер, а в остальных двух источниках содержится главным
образом законодательный материал. В 1853 г. немецкий богослов Гупфельд
выделил из текста Библии (частично из первоначального источника, частично из
Яхвиста) новый элемент, который он назвал Младшим элохистом. Следующий
крупный исследователь – Граф в 1869 г. высказал предположение, что Старший
элохист оказывается на самом деле по времени младшим, так как он был создан
и включен в Библию после вавилонского плена и является, таким образом, самым
поздним элементом Пятикнижия.
Опираясь на все эти достижения библейской критики, особенно на предположение
Графа о позднем происхождении Старшего элохиста, в 1878 г. выступил с книгой
"Введение в историю Израиля" немецкий ученый Велльгаузен (1844-1918).
Юлиус Велльгаузен
В научном исследовании Библии Велльгаузен сыграл исключительную роль. До сих
пор его выводы о последовательности и времени написания главных книг Ветхого
Завета лежат в основе исследования Библии. Как и большинство библейских
критиков буржуазных стран, Велльгаузен не был атеистом; он был
протестантским богословом. Когда вышло в свет его "Введение в историю
Израиля", он был лишен профессорской кафедры богословия и стал
преподавателем древневосточных языков. Разберем основные выводы, сделанные
Велльгаузеном в результате его исследований.
Излагаемые в Ветхом Завете повествования о патриархах, об исходе евреев из
Египта, странствовании их по пустыне и т.д. завершаются не приходом их к
Иордану, чем кончается Пятикнижие, а завоеванием Палестины и оседанием в
ней, о чем рассказано в книге Иисуса Навина. На этом основании Велльгаузен
стал рассматривать как целое не Пятикнижие, а Шестикнижие, т.е. Пятикнижие
вместе с книгой Иисуса Навина. Этот подход имел не только формальный, но и
принципиальный характер, ибо он означал, что для научного анализа не имеет
никакого значения церковное учение о Пятикнижии как цельном произведении,
принадлежащем одному автору: речь должна идти не о Моисеевом Пятикнижии, а о
безымянном Шестикнижии.
Так же как и его предшественники, Велльгаузен выделял в качестве отдельного
произведения Второзаконие, происхождение которого было установлено де Ветте.
В остальном тексте Шестикнижия он находил как нечто целое "основной
источник", или Элохист. "Эта часть Шестикнижия, писал он, – характеризуется
склонностью к числу и мере, схематизмом, застывшим педантическим языком,
постоянными повторениями одних и тех же выражений и оборотов, которые почти
не встречаются в древнейшем еврейском языке. Благодаря этим резко выраженным
характеристическим чертам, ее можно очень легко и без ошибки узнать" (Ю.
Велльгаузен, Введение в историю Израиля, СПБ 1909, стр.5.). В "основной
источник" Велльгаузен включал всю книгу Левит, большую часть книги Числ, а
также ряд глав книг Бытие и Исход. По содержанию эта часть Ветхого Завета
содержит преимущественно законодательство, относящееся к богослужению в
скинии, служившей у кочевников-евреев храмом.
Для обозначения этого "основного источника" Велльгаузен предложил новое
название – Жреческий кодекс, т.е. кодекс богослужебных и прочих законов,
выработанный жрецами бога Яхве. Это название закрепилось в библейской науке
и сокращенно обозначается латинской буквой P – первой буквой немецкого слова
"Priesterkodex".
Жреческий кодекс составляет и по объему и по значению основной массив
Шестикнижия. Как указывает советский исследователь Н.М. Никольский, в
материале библейского законодательства Жреческий кодекс составляет 75
процентов, а в повествовательной части Ветхого Завета он дает нить,
связывающую ее в одно целое. Велльгаузен и поставил своей задачей выяснить
историю появления этой основной части Шестикнижия.
Церковное учение относит те части Библии, в которых содержится Жреческий
кодекс, к наиболее раннему периоду истории евреев. Вначале, утверждают как
иудейские, так и христианские церковники и богословы, Моисей дал евреям
закон, обязательный для всех времен; на основе этого закона и развивалась
потом история еврейского народа. Таким образом, евреи будто бы получили
Жреческий кодекс уже в XIII веке до н.э., и с тех пор обязаны были следовать
ему в своей частной и общественной жизни, особенно в отправлении религиозных
обрядов. Велльгаузен проверил это обстоятельство на большом историческом
материале и пришел к выводу, что Жреческий кодекс появился не в XIII веке,
как этому учит церковь, а значительно позже. Приведем некоторые из его
соображений по этому вопросу.
Если бы Жреческий кодекс был известен евреям так давно, то в книгах Судей,
Царств, пророков упоминались бы его предписания, сама жизнь и быт евреев
этого периода соответствовали бы этим предписаниям. Между тем жизнь
еврейского народа в упомянутых ветхозаветных книгах изображается так, как
будто они и не слыхали о том, что существуют требования и предписания
Жреческого кодекса. Это особенно ясно видно на материале истории
религиозного культа.
Известно, что первоначально у древних евреев служение богам и, в частности,
богу Яхве происходило в разных местах по всей стране – на высотах и в
священных рощах, у жертвенников постоянных или сооружаемых для каждого
отдельного случая. В дальнейшем культ централизовался настолько, что
установилась практика богослужения в одном центре – в иерусалимском храме.
Велльгаузен проследил, каким образом этот процесс централизации культа нашел
отражение в Шестикнижии. Результаты оказались очень интересными.
В Яхвисте никакой централизации еще нет, множественность жертвенников и
пунктов богослужения не встречает возражений; это понятно, ибо Яхвист
является наиболее древним элементом Шестикнижия. Во Второзаконии выдвигается
уже требование единства места богослужения, и это требование носит
наступательный характер, провозглашается борьба против святилищ и
жертвенников, находящихся вне храма; здесь видна вторая ступень развития.
Наконец, в Жреческом кодексе о единстве места богослужения уже говорится,
как о само собой разумеющемся, как о чем-то давно существующем. Ясно, что
Жреческий кодекс выражает последний этап той эволюции, которую пережила
ветхозаветная религия.
Этот вывод Велльгаузен проверяет на многих других материалах. Например,
праздники, устанавливаемые Жреческим кодексом, несомненно, более позднего
происхождения, чем праздники, устанавливаемые в Яхвисте и Второзаконии. То
же относится и к такому вопросу, как организация духовенства. В древнейшие
времена у евреев не было духовенства, отдельного от мирян. В дальнейшем
появляются жрецы-левиты, потом выделяется верхушка жречества во главе с
первосвященником, который не только возглавляет духовенство, но и претендует
на главную роль в возникшем к этому времени еврейском государстве. Если
проследить, как этот процесс отразился в Шестикнижии, то опять подтвердится
положение о позднем происхождении Жреческого кодекса, ибо в нем впервые
говорится о первосвященнике и жрецах. Даже в книгах Судей и Царств нет
никакого намека на власть первосвященника, на преобладающее влияние жрецов в
общественной жизни; "действительно влиятельными вождями народа являются
судьи, люди совсем не духовного звания" (Ю. Велльгаузен,
Израильско-иудейская религия. В сборнике "Из истории раннего христианства",
М. 1907, стр.7.). Значит, Жреческий кодекс появился позднее книг Судей и
Царств.
В Жреческом кодексе предусматривается выполнение верующими такой массы
обрядов, такого сложного молитвенного церемониала, который совершенно
невозможно выполнять в пустыне, в условиях кочевой жизни. Из книг,
относящихся к эпохе царей, не видно, чтобы этот церемониал даже тогда
выполнялся. Он был, конечно, введен в значительно более поздний период.
Велльгаузен рассмотрел под этим углом зрения и те книги Библии, которые
следуют за Шестикнижием. Оказалось, что они в свое время подверглись
определенной обработке в соответствии с законодательными книгами
Шестикнижия, т.е. Второзаконием и Жреческим кодексом. При этом на более
ранних из них, книгах Царств, лежит отпечаток требований Второзакония, а
более поздние, Паралипоменон, явно обработаны в свете требований Жреческого
кодекса. Это снова свидетельствует о том, что Жреческий кодекс представляет
собой более позднюю ступень в законодательной части Библии, чем
Второзаконие. А мы уже знаем, что, как доказал де Ветте, Второзаконие было
написано около 621 г. до н.э. Когда же возник Жреческий кодекс?
В 586 г. до н.э., т.е. через 35 лет после появления Второзакония,
вавилонский царь Навуходоносор взял Иерусалим и угнал верхушку еврейского
народа в плен ("вавилонское пленение"). Велльгаузен считает, что именно в
вавилонском плену и сформировался Жреческий кодекс. Когда большая часть
жрецов была отправлена в плен, богослужение было прекращено, и, чтобы не
забылся ритуал, его нужно было записать. Вначале этим занялся пророк
Иезекииль, в книге которого записан обычный ритуал иерусалимского храма.
Вокруг Иезекииля собралась большая группа жрецов, занимавшихся составлением
"Закона". После восстановления храма в Иерусалиме и возвращения части евреев
на родину богослужение возобновилось. Тогда составление Жреческого кодекса
приобретало тем более важное значение. Поэтому работа над ним продолжалась.
Когда в середине V века до н.э. Ездра и Неемия вернулись из Вавилона в
Иерусалим во главе группы репатриантов, они привезли с собой и опубликовали
книгу закона Моисеева. Об этом подробно и рассказано в библейских книгах
Ездры и Неемия. Этой книгой Моисеева закона и был Жреческий кодекс.
Вспомним, что и Спиноза считал настоящим автором и по меньшей мере
редактором-составителем Пятикнижия Ездру. Но у Спинозы это было только
догадкой, Велльгаузен же обосновал ее достаточно вескими аргументами.
Оказалось, таким образом, что только незначительная часть Пятикнижия была
написана раньше VII века до н.э., Второзаконие появилось в 621 г., а большая
часть остальных книг (Жреческий кодекс) – в 444 г., т.е. почти на тысячу лет
позже того времени, к которому относят церковники соответствующие части
Пятикнижия.
В середине и второй половине XIX века научное исследование Библии получило
новый богатый материал благодаря археологическим раскопкам в Месопотамии и
некоторых других ближневосточных странах.
Археологические открытия и история Ветхого Завета
Английским археологом Лэйярдом и итальянским археологом Ботта в середине XIX
века были сделаны открытия, поразившие весь мир.
Во дворце ассирийского царя Синаххериба (705-680 г. до н.э.) Лэйярд нашел
огромную библиотеку клинописных надписей на глиняных табличках, собиравшуюся
в свое время внуком Синаххериба Ашшурбанапалом (669-633 г. до н.э.).
Таблички были отправлены в лондонский Британский музей, где их через
двадцать лет расшифровал работник этого музея Джордж Смит. Результаты
оказались сенсационными.
Осенью 1872 г. Смит, сортируя таблички библиотеки Ашшурбанапала, нашел
обломок, на котором было написано: "К горе Низир причалил корабль; гора
Низир задержала корабль и не давала ему качаться... Когда наступил 7-ой
день, я выпустил голубя; голубь полетел и вернулся: он не нашел себе места
(сухого) и потому вернулся". Смиту сразу бросилось в глаза явное созвучие
этого текста с библейским текстом сказания о потопе. Начались поиски других
обломков таблички. Они не были найдены, но зато удалось отыскать два других
экземпляра. Вся табличка оказалась только частью интереснейшего
ассиро-вавилонского сказания – эпоса о Гильгамеше. Все повествование
занимает 12 табличек, причем 11-я из них посвящена всемирному потопу. Там
приводится рассказ праведника Утнапиштима Гильгамешу об этом событии:
"Произвести потоп решило сердце великих богов... Эа, владыка премудрости,
был с ними и поведал их решение дому, сплетенному из тростника: дом! дом!
стена! стена! слушай и внимай. Ты, человек из Шуриппака, сын Убуртуту, строй
дом, сооружай корабль, брось богатство, ищи жизни, возненавидь имущество и
сохрани жизнь. Возьми в корабль семена жизни всякого рода. Корабль, который
ты должен выстроить, должен иметь определенные размеры". Рассказов о том,
как он строил корабль, Утнапиштим продолжает: "Все, что у меня было в
серебре, внес я туда; все, что было у меня в золоте, внес я туда; все, что
было у меня в виде семян жизни всякого рода, ввел я туда. Потом я ввел туда
все мое семейство и близких, а также полевой скот, зверей и ремесленников".
Начался страшный ливень, затопивший всю землю. "На 7-й день успокоилось
море, ураган, буря и потоп прекратился. Увидев день, я увидел, что все
человечество превратилось в глину... Через сутки выступил остров".*
Утнапиштим выпустил на разведку голубя, который вернулся, не найдя сухого
места на земле, потом – ласточку, тоже вернувшуюся обратно, наконец ворона,
который не вернулся, что говорило о том, что на земле уже есть сухие места.
Утнапиштим высадился на землю и принес жертву богам. Те благосклонно
вдохнули аромат жертвы и раскаялись в том, что так сильно наказали людей.
* Отрывки из эпоса о Гильгамеше приводятся здесь и далее по переводу,
данному в книге Б.А. Тураева "История древнего Востока", Л. 1936, т.I,
стр.131 и сл.
Есть, конечно, в этой легенде и расхождения с библейским сказанием о потопе,
но нельзя не видеть, что основа у них общая. Таблички со сказанием о
Гильгамеше, относящиеся к истории потопа, датируются учеными примерно 3
тысячелетием до н.э., причем на них имеются пометки о том, что это копии с
более древнего оригинала. Если библейское сказание о потопе содержалось бы
только в тех частях Пятикнижия, которые относятся к Жреческому кодексу, то
можно было бы считать, что евреи заимствовали его у вавилонян в период
своего пребывания в плену, ибо, как доказал Велльгаузен, Жреческий кодекс
составлен именно в вавилонском плену. Но сказание о потопе содержится также
и в Яхвисте, который относится к более ранним временам. Это тоже вполне
объяснимо. Возможно, что некоторые племена евреев до вселения в Ханаан жили
в Месопотамии. Здесь ассиро-вавилонские легенды были широко распространены,
так что евреи могли позаимствовать их. Во всяком случае, одно из основных
библейских сказаний не является оригинальным.
Кроме сказания о потопе, обнаружилось большое количество и других
заимствований.
В той же библиотеке Ашшурбанапала найден цилиндр со следующим изображением:
в центре – дерево, по одну сторону его – мужская фигура, по другую –
женская; сзади женщины извивается подымающаяся с земли змея; мужчина и
женщина протягивают руки к висящим на дереве плодам. Это выглядит как
иллюстрация к библейской легенде о грехопадении Адама и Евы. Значит,
легенда, подобная библейской, еще задолго до того, как она появилась в
Библии, уже существовала в мифологии ассириян.
Упоминавшийся выше Джордж Смит нашел и расшифровал табличку с легендой о
царе аккадском Саргоне I (XXIV век до н.э.). Вот что там рассказывает Саргон
о себе: "Зачала меня моя бедная мать; втайне родила меня, положила меня в
тростниковую корзину, запечатала меня смолой и отдала меня реке... Тогда
подняла меня река, принесла меня к Акки-водоносу. Акки-водонос поднял меня,
взял меня в сыновья и воспитал меня". В Библии примерно то же рассказывается
о рождении и младенчестве Моисея, с той только разницей, что младенца
находит и берет на воспитание не водонос, а египетская царевна.
В 1901 г. на территории древней Персии (г.Сузы) был найден большой каменный
столб, на котором клинописью были начертаны законы древнейшего вавилонского
царя – Хаммурапи (1792-1750 до н.э.). Всего там оказалось свыше трех с
половиной тысяч строк, составляющих 247 статей. Помимо того, в библиотеке
Ашшурбанапала, а также в некоторых других местах найдены отрывки из законов
Хаммурапи, восполняющие строки, которых не хватает на столбе. Исследование
законов Хаммурапи дало еще более удивительные результаты для изучения
истории библейского текста, чем исследование легенд и сказаний. Оказалось,
что характер законодательства Хаммурапи очень похож на библейское
законодательство. Например, пресловутое "око за око, зуб за зуб" содержится
как в Ветхом Завете, так и в законах Хаммурапи; и здесь и там
санкционируется убийство на месте преступления вора-взломщика; и здесь и там
предусматривается отпуск раба на волю после истечения определенного срока и
т.д. и т.п. На столбе с законами Хаммурапи имеется изображение самого
Хаммурапи, получающего свои законы из рук бога Шамаша; Моисей, по
библейскому учению, тоже получил свое законодательство непосредственно из
рук бога.
Хаммурапи жил в XVIII веке до н.э., а Моисеево законодательство относится
самими церковниками к XIII веку до н.э., т.е. оно появилось, даже по их
мнению, на 500 лет позже Хаммурапи. Вероятно, соответствующие места Ветхого
Завета были заимствованы у Хаммурапи.
Расшифровка ассиро-вавилонской клинописи открыла науке большое количество
текстов, сходных как по содержанию, так и по форме с библейскими
песнопениями в честь бога Яхве – с псалмами. Есть и такие песнопения, в
которых провозглашается, что бог един или что он по меньшей мере превосходит
всех остальных богов. Например, в тексте, который обращен к Наннару,
богу-покровителю города Ура, сказано так: "Отец, созидатель всего, взирающий
на все живое... Владыка, выносящий решения на небе и на земле, чьи веления
никто (не может отменить), который держит в руках огонь и воду, управляет
живыми существами, – какой бог сравнится с тобой?! В небесах кто велик? Ты
один велик! На земле кто велик? Ты один велик!" В библейских псалмах можно
найти много мест, очень близких к приведенному тексту.
Обнаружение такого большого количества совпадений между Ветхим Заветом и
древнейшими ассиро-вавилонскими тестами произвело такое сильное впечатление
на западноевропейских историков, что некоторые из них выступили с теорией о
полном заимствовании Ветхого Завета из Вавилона. Так, крупный немецкий
историк древнего Востока Фр. Делич выступил в 900-х годах с двумя лекциями
под общим названием "Библия и Вавилон" ("Babel und Bibel"), в которых он
доказывал это положение. Сопоставив с вавилонскими материалами не только
отдельные сказания и тексты Библии, но и весь дух ветхозаветной религии, он
пришел к следующему выводу: "Как все одинаково в Библии и в Вавилоне! И там
и здесь стремление символизировать слова, пояснить их действиями... У обоих
одинаковый мир непрерывных чудес и знамений, одинаково наивные представления
о божестве: подобно тому, как в Вавилоне боги едят и пьют, предаются отдыху
– так и Иегова, пользуясь вечерней прохладой, прогуливается в раю, или
наслаждается приятным запахом жертвы Ноя и спрашивает Валаама, кто гости,
которых тот принимал (Числ.4, XX, 9). И здесь, как и там, тот же мир чудес и
знамений и непрерывных откровений божества человеку во время его сна
(ср.Иоиль, 3, 1). И как в Ветхом Завете Иегова говорит с Моисеем, Аароном и
пророками, так и вавилонские боги разговаривают с людьми или непосредственно
или через жрецов и боговдохновенных пророков и пророчиц" (Фридрих Делич.
Библия и Вавилон. СПб., 1912, стр.59.).
С лекциями Делича произошла довольно любопытная история. Ими заинтересовался
германский император Вильгельм II и пригласил ученого повторить их ему и
узкому кругу его придворных. Но когда в печати появились сведения о том, что
император аплодировал лектору и вообще благожелательно отнесся к теории
"Библия – Вавилон", Вильгельм поспешил отмежеваться от Делича. Он обратился
с большим письмом к председателю Общества востоковедения адмиралу Гольману,
который немедленно опубликовал письмо кайзера. В этом письме Вильгельм
выражал озабоченность по поводу того, что теория Делича подрывает
религиозное мировоззрение. По существу он, конечно, не мог ничего возразить
против аргументов Делича. Упреки сводились к тому, что тот "не признает
божественности Иисуса Христа, и поэтому у него в результате выходит, что
Ветхий Завет не содержит в себе пророчества об Иисусе, как о мессии", что
Делич "слишком политически увлекся вопросом об откровении и в большей или
меньшей степени отрицал его" и что "это была с его стороны тяжелая ошибка".
Вильгельм понимал, конечно, что распространение научных знаний о
происхождении Библии наносит серьезный ущерб религиозному мировоззрению
христианства (так же, как и иудейства). Но он напрасно обвинял Делича в
сознательном подрыве веры в божественное откровение – тот был очень далек от
таких греховных побуждений. Тем не менее его теория действительно сильно
поколебала веру в божественное происхождение Библии, и в частности Ветхого
Завета.
Делич принадлежал к реакционному направлению в исторической науке,
именовавшемуся панвавилонизмом. Вместе с другими представителями этой школы
он считал, что вся древняя культура произошла из Вавилона. Мы не будем здесь
вдаваться в подробную критику этого положения, укажем только на два
обстоятельства, которые делают его для нас совершенно неприемлемым.
Во-первых, с точки зрения панвавилонизма все народы древности почему-то
оказались неспособными к самостоятельному культурному творчеству, за
исключением вавилонян; по существу это новый вариант концепции об
"избранном" народе. Во-вторых, панвавилонистская концепция кладет предел
исследованию каждого культурно-исторического явления: как только добрались
до его вавилонского "основания", происхождение его считается выясненным,
вавилоняне же оказываются получившими его чуть ли не в порядке божественного
откровения... Тем не менее остается фактом, что большое количество
ветхозаветных сказаний имеет свои параллели в ассиро-вавилонских верованиях,
и это никак нельзя согласовать с утверждениями церковников об оригинальном,
притом богооткровенном происхождении Ветхого Завета.
Открытия археологов показали, что в Ветхом Завете имеются совпадения не
только с ассиро-вавилонскими сказаниями, но и с мифологией многих других
стран древнего Востока. Некоторые библейские сказания оказались весьма
близкими по содержанию к соответствующим египетским легендам.
Например, в Ветхом Завете имеется книга под названием книги Притчей
Соломоновых. Когда в 1923 г. была опубликована расшифрованная египтологами
древнеегипетская книга "Поучение Амен-ем-опе", то оказалось, что большое
количество материала этой книги почти дословно совпадает с текстами
ветхозаветной книги Притчей Соломоновых. Приведем несколько параллелей.
"Амен-ем-опе": "Склони свое ухо, слушай, что я скажу, обрати свое сердце к
пониманию их (слов. – И.К.)". Притчи: "Приклони ухо твое, и слушай слова
мудрых, и сердце твое обрати к моему знанию" (Книга Притчей Соломоновых,
гл.XXII, ст.17.). "Амен-ем-опе": "Остерегайся грабить бедняка и проявить
силу (против) слабого". Притчи: "Не будь грабителем бедного, потому что он
беден; и не притесняй несчастного у ворот" (Там же, ст.22.) и т.д.
При этом надо иметь в виду, что некоторые расхождения в деталях могут быть
вызваны особенностями перевода того и другого документов. Во всяком случае,
разительное сходство многих мест этих двух литературных памятников налицо.
Трудно себе представить, чтобы это сходство было случайным. Заметим к тому
же, что "Поучение Амен-ем-опе" по времени своего появления значительно
старше Притчей Соломоновых.
В археологических материалах, относящихся к Палестине до вселения в нее
древних евреев, также обнаружено большое количество текстов нееврейского
происхождения, вошедших в Ветхий Завет. Использованы в Ветхом Завете многие
финикийские материалы, а также некоторые карфагенские, относящиеся еще к
тому периоду, когда Карфаген не был колонизирован Финикией.
Расшифровка письменности древних хеттов, обитавших в Малой Азии, показала,
что в Ветхом Завете нашли свое отражение и хеттские влияния. В 1922 г. был
опубликован хеттский кодекс законов, датируемый XIV-XIII вв. до н.э. В
тексте его есть указания на то, что в основе кодекса лежит еще более древний
источник: в ряде случаев говорится о том, что за данное преступление раньше
полагалось такое-то наказание, а теперь – такое-то. Сопоставление хеттского
кодекса с ветхозаветным законодательством дает очень интересные параллели.
Вот один из примеров.
В хеттском кодексе сказано: "Если кто разведет огонь на своем поле и пустит
его на поле другого, покрытое посевом, и зажжет его, то тот, кто зажег,
должен забрать сожженное поле и дать владельцу поля хорошее поле". А в
Ветхом Завете есть такой закон: "Если кто потравит поле, или виноградник,
пустив скот свой травить чужое поле... пусть вознаградит лучшим из поля
своего и лучшим из виноградника своего. Если появится огонь и охватит терн,
и выжжет копны, или жатву, или поле, то должен заплатить, кто произвел сей
пожар" (Исход, гл.XXII, ст.5-6.).
В течение 30-х годов происходили раскопки города Рас-Шамры, стоящего на
месте древнефиникийского города Угарит. В результате этих раскопок в числе
других найдены многочисленные материалы, свидетельствующие о том, что
древнефиникийская религиозная идеология также имела много общего с
идеологией Ветхого Завета.
Обнаруженные в Рас-Шамре мифологические тексты записаны около XIV века до
н.э., но восходят к устной традиции более древних времен. В этих текстах
много совпадений и параллелей с Библией. Упоминается, например, довольно
часто бог Эл, занимавший, очевидно, центрально место в пантеоне богов
Угарита; и в Библии бог много раз именуется Элом или во множественном числе
Элохимом. В текстах Рас-Шамры фигурируют боги Алийан или Алейн и Шадид или
Садид; в Библии этим именам соответствуют Эль-Эльон и Шаддай.
Замечен ряд параллелей в организации культа. Большую роль в культе играют
жертвоприношения, причем различного рода жертвы носят такие же названия, как
в Библии: "совершенная", "мирная", "всесожжение" и т.д. Так же как и в
Ветхом Завете, здесь фигурируют обряд омовения, возлияние вина и меда (там –
вина и елея), "хлебы предложения". Жрецы называются тоже по-ветхозаветному –
коганим; есть и первосвященник, именуемый раб-коганим. Наконец,
исследователи отмечают сходство литературных приемов в Ветхом Завете и в
угаритских текстах.
Таким образом, многочисленные археологические и вообще исторические данные
подтверждают тот факт, что многие ветхозаветные материалы являются
повторением или вариантом текстов, принадлежащих не израильтянам, а другим
древним народам. Может быть, однако, эти народы заимствовали материалы, о
которых идет речь, у израильтян? В приведенных нами выше случаях это
исключено. Поскольку ветхозаветные книги были написаны значительно позже
соответствующих ассиро-вавилонских, египетских, хеттских, финикийских
источников, то заимствование могло иметь место только в обратном
направлении. Древние евреи находились в окружении значительно более
культурных народов, обладавших не только более богатым фольклором, но и
разработанными системами религиозных учений, а также письменностью,
литературой. Сталкиваясь с более культурными народами на почве экономической
и военной, менее культурный народ мог многое у них заимствовать и в области
идеологической, в частности в отношении религиозных представлений, мифов и
культа.
Очевидно, что некоторые библейские материалы имеют в своей основе
заимствование. Но дело к этому не сводится. Вероятно, еще в большем числе
случаев основой совпадений и параллелей является обстоятельство, на которое
еще задолго до описанных выше археологических открытий указывал Ф. Энгельс.
В одном из писем к Марксу Энгельс писал: "Еврейское так называемое священное
писание есть не что иное, как запись древнеарабских религиозных и родовых
традиций, видоизмененных благодаря раннему отделению евреев от своих –
родственных по племени, но оставшихся кочевыми, – соседей" (К. Маркс и Ф.
Энгельс, О религии, Госполитиздат, 1955, стр.93.). Дальше он уточняет свою
мысль и говорит об "арабском или вернее общесемитическом" содержании Ветхого
Завета (См. там же.). Многие библейские мотивы ведут свое происхождение от
тех отделенных времен, когда евреи еще не выделились из общесемитического
комплекса и когда эти мотивы были общими для многих семитических
народностей. До определенного периода они хранились в устной традиции, а в
позднейшие времена нашли свое литературное выражение. Следует только
отметить, что здесь Энгельс говорит об исторической общности евреев с более
отсталыми в то время семитическими народами, оставшимися кочевыми после
того, как евреи перешли к оседлому образу жизни. Были, однако, и такие
семитические народы, которые задолго до евреев перешли к оседлости и в
рассматриваемый период были значительно более культурно развитыми, чем
евреи.
Во всяком случае, учение иудейской и христианской религий о Библии как о
совершенно оригинальном, неповторимом, единственном в своем роде
произведении, древнейшая часть которого – Пятикнижие – дана Моисею самим
богом, потерпело полное крушение. Больше того, в свете данных современной
археологии, можно с уверенностью сказать, что и Моисей и остальные персонажи
Пятикнижия, так же как и Иисус Навин и многие другие персонажи остальных
книг Библии, никогда не существовали и созданы религиозно-мифологической
фантазией.
В 1947 г., после того как в прибрежных пещерах были обнаружены исполненные
на пергаменте и на меди древние еврейские рукописи, начались раскопки на
берегу Мертвого моря. Раскопки ведутся до сих пор. Буржуазная печать вначале
много шумела по поводу их результатов, писала о перевороте в истории религии
и даже о целом каскаде таких переворотов. Теперь эта шумиха в значительной
степени утихла, ибо в действительности никаких переворотов не последовало.
Все же и сейчас распространяются слухи о том, будто бы рукописи,
обнаруженные на берегу Мертвого моря, подтверждают историческую
достоверность Ветхого Завета, историческое существование Христа, опровергают
выводы библейской критики и т.д. Утверждения эти лишены всякого основания:
ни в отношении истории религии в целом, ни в отношении истории Библии, в
частности, кумранские находки (от названия местности Хирбет-Кумран) ни в
какой мере не опровергли существующих взглядов. Это вынуждены признать и
буржуазные библеисты.
Что касается Нового Завета и выводов, вытекающих из кумранских находок, то
мы на этом вопросе еще остановимся. В отношении же Ветхого Завета
американский ученый М. Берроус в книге, подводящей итоги раскопкам на берегу
Мертвого моря, пишет следующее: "Раскопки имеют... большое значение для
критики текста. Для интерпретации же и для теологии Ветхого Завета они имеют
относительно небольшую ценность" (Millar Burrows, The Dead Sea Scrolls, N.Y.
1956, p.345.). Значение рукописей в отношении критики текста Библии
заключается в том, что они дают новый материал для сличения и сопоставления
разных вариантов, относящихся к отдельным местам библейского текста. Берроус
прав также и в том, что рукописи не дают никаких оснований для пересмотра
итогов библейской критики.
Многочисленные разрозненные ветхозаветные рукописи, найденные в пещерах,
были спрятаны там в 60-х годах н.э., во время иудейской войны против римлян,
когда евреям-сектантам (эссены), жившим в этих местах, пришлось спасаться
бегством. Сами эти рукописи, по данным исследователей, не древнее II века до
н.э. и, значит, являются лишь копиями значительно более древних оригиналов,
а это в свою очередь значит, что по ним нельзя получить представления об
оригиналах, о времени их составления и об их авторах.
Находки подтверждают прежние выводы библейской критики в одном очень важном
вопросе. Раньше было установлено, что многочисленные куски и части Ветхого
Завета были скомпонованы в окончательном виде только примерно в 100 г. н.э.
В это же время еврейские церковники канонизировали Ветхий Завет, т.е.
закрепили и освятили его текст, так что менять что-либо в этом тексте стало
невозможно. В этом виде и дошел до нашего времени еврейский, так называемый
масоретский, текст Ветхого Завета (о масоретах и масоре будем говорить в
дальнейшем). Однако еще до того как был установлен масоретский текст, Ветхий
Завет был переведен на греческий язык. Этот перевод под названием
Септуагинты, или "Перевода 70 толковников", лег в основу христианского
Ветхого Завета. Между масоретской Библией и Септуагинтой имеется очень много
расхождений. Библейская критика давно пришла к выводу о том, что Септуагинта
переведена не с масоретского текста, а с какого-то более раннего. Находки в
районе Мертвого моря подтвердили это предположение.
Здесь впервые были найдены древнееврейские рукописи, содержащие отклонения
от масоретского текста. Это свидетельствует о том, что переводчики
Септуагинты действительно могли иметь дело с древнееврейским оригиналом,
отличающимся от масоретского. Любопытно, что рукописи, найденные в Кумране,
содержат много разночтений с масоретским текстом, а те, которые найдены в
другом месте в Мурабба'ате, полностью совпадают с ним. При этом
мурабба'атские рукописи относятся к более позднему времени, а именно к 30-м
годам II века. Ясно, что кумранские тексты были написаны до того, как Ветхий
Завет был сведен в одно целое масоретами, а мурабба'атский текст – после
этого.
Таким образом, легенда о том, что Моисей получил от бога святой и
неприкосновенный текст Библии, являющийся теперь каноническим, оказалась
решительно опровергнутой.
Так в ходе научного исследования Ветхого Завета он предстал перед людьми как
чисто человеческое произведение, имеющее определенную историю, претерпевшее
на протяжении этой истории огромное множества всяких изменений и
переработок.
Борьба вокруг исследования Ветхого Завета
Мы рассказали о нескольких основных моментах истории исследования Ветхого
Завета. Было бы ошибкой полагать, что она представляет собой плавную и
беспрерывную линию открытий, вытекавших одно из другого. На самом деле эти
открытия сопровождались острой идеологической борьбой.
Раскрытие действительной истории Ветхого Завета по существу полностью
разрушало догматику как иудейской, так и христианской религий. Напомним, что
догматика эта основана на следующем несложном, но решающем положении:
религии иудаизма и христианства, в отличие от всех остальных религий,
являются богооткровенными, т.е. открытыми людям самим богом. Именно это
обстоятельство делает их, как учит церковь, абсолютно истинными и выделяет
из всего огромного множества религий; откровение, давшее людям истинную
религию, было получено Моисеем непосредственно от самого бога: десять
заповедей бог собственноручно начертал на каменных скрижалях, все остальное
написал Моисей, руководимый божьим вдохновением. Остальные книги Ветхого
Завета, помимо Моисеева Пятикнижия, тоже написаны божьими уполномоченными
(пророками) и тоже представляют собой не человеческие, а божеские
произведения. Как мы видели, от всех этих утверждений в ходе научного
исследования истории Библии ничего не остается.
Оказывается, что все книги Ветхого Завета имеют свою историю, причем она
совсем не такова, какой изображена в самом Ветхом Завете и как учит
христианская догматика. Обнаруживается прежде всего, что любая из книг
Ветхого Завета носит на себе печать произведения человеческих рук и
человеческого сознания. Не удивительно, что служители церкви встречали в
штыки каждую научную работу, проливавшую свет на историю библейских книг.
Известно, например, каким гонениям подвергался Спиноза за свои философские
открытия и свободомыслие. В той или иной степени подвергался преследованиям
каждый честный ученый, пытавшийся своими трудами содействовать раскрытию
исторической тайны происхождения "священных книг".
Но не только открытыми преследованиями и прямым подавлением служители
религии старались и стараются помешать научному исследованию Библии. У них
есть и более тонкие, более замаскированные методы.
Серьезным и беспристрастным исследователям противопоставляются
многочисленные писания услужливых фальсификаторов, готовых на всякие
натяжки, передержки и даже подлоги, лишь бы опорочит результаты научного
исследования, подрывающие церковную догматику. Среди них есть и очень
образованные люди, отлично знающие литературу по этому вопросу, владеющие
древними языками, хорошо разбирающиеся в "вещевом" археологическом
материале. Но их знания направлены не на раскрытие истины, а для ее сокрытия
с целью спасения религиозных догм от полного крушения.
Выход в свет основной работы Велльгаузена "Введение в историю Израиля"
вызвал целый поток возражений, шедший или из церковного лагеря, или из
близких к нему кругов. Сторонники иудейской и христианской ортодоксии всеми
силами старались опорочить открытие Велльгаузена так же, как за несколько
десятилетий до этого пытались опровергнуть выводы, сделанные де Ветте в
отношении Второзакония. Из всех этих попыток ничего не вышло. Освещенные
нами выше достижения библейской критики прочно утвердились в науке еще в
конце прошлого века, они остаются незыблемыми и сейчас.
Время от времени сторонники церковной догмы затевают очередной поход против
теории Графа-Велльгаузена. Выступая против научной критику Библии, они при
этом спекулируют и данными археологии, действительными или вымышленными,
точно воспроизведенными или намеренно искаженными. Очень поучительна в этом
отношении история с немецким семитологом Губертом Гримме.
На скалах в районе Синая в 1906 г. было обнаружено восемь надписей XVI-XV
вв. до н.э. на одном из древних семитических наречий; знаки, которыми
сделаны эти надписи, являются чем-то средним между иероглифическим и
буквенным письмом. В 1923 г. Гримме выпустил работу, в которой дал свою
расшифровку двум из этих надписей. В этой расшифровке надписи
свидетельствовали о том, что в XVI-XV вв. до н.э. на Синае уже существовал
культ Яхве, подтверждалось и историческое существование Иосифа ("Горе,
похоронен Иосиф...") и Моисея, а также заодно подтверждался и ветхозаветный
миф о том, как младенец Моисей был вытащен из Нила дочерью фараона ("ты была
милостива, вытянула меня из Нила и поставила меня над храмом... М... который
на Синае").
Однако другие иностранные же ученые были вынуждены опровергнуть построение
Гримме, так как в основе его лежала чересчур грубо сделанная фальшивка.
Несколько буржуазных ученых стали оспаривать расшифровку отдельных слов,
данную Гримме. Последний защищал свою позицию, пока, наконец, видный
египтолог Зете не опубликовал точный снимок синайской надписи. Оказалось,
что там нет ничего похожего на то, что прочитал Гримме. Фальшивка была
разоблачена.
В современной буржуазной литературе по вопросам религии и библейской критики
можно нередко встретить высказывания, направленные против теории
Велльгаузена и вообще против всех достижений библейской критики. Любопытным
примером в этом отношении могут послужить работы болгарского богослова
Марковского.
В 1947 г. Марковский издал брошюру под заглавием "Новые направления в
библейской критике". Уже в самом начале автор дает понять, что речь идет ни
больше ни меньше как о важнейших открытиях в науке о Библии. "Неимоверные, –
пишет он, – и удивительные открытия, которые произведены в разных областях
науки, оказали известное влияние и в области библейской критики, особенно в
том, что касается мировоззренческих вопросов" (Марковски Ив. С., Нови насоки
в библейската критика, София 1947, стр.3.). Но в самом изложении ни о каких
открытиях ничего не говорится. Автор действительно выступает против научных
итогов библейской критики. Одну главу своей работы он называет
"Несостоятельность эволюционизма в библейской критике" (Там же, стр.24.),
причем под эволюционизмом он понимает именно направление Велльгаузена, его
предшественников и последователей. Чем же, однако, Марковский опровергает
выводы библейской критики? По сути дела, ничем. Никаких серьезных аргументов
он выдвинуть не в состоянии и ограничивается общими заявлениями на тему о
том, что эволюционизм может быть принят в биологии, а в исторической науке
он неприменим. Иначе говоря, к таким явлениям, как религия, нельзя, по
мнению Марковского, подходить с точки зрения развития. Яхве как
"нравственная личность" одинаков и у Авраама, Исаака, Иакова, и у Моисея и
пророков; стало быть, никакого развития искать в древнееврейской религии, а
значит, и в Ветхом Завете не следует.
Но о Яхве рассказывается по-разному не только в различных библейских книгах,
но нередко на одной и той же странице одной и той же книги. Говорить поэтому
о единстве и постоянстве этого образа на всем протяжении Ветхого Завета –
значит без стеснения искажать очевидные факты. И этот "аргумент", приводимый
Марковским в опровержение выводов библейской критики, у него единственный!
Можно было бы подумать, что размеры брошюры не позволяют богослову
развернуть свою аргументацию. Но вот перед нами его же "Библейская
археология" (Марковски Ив. С., Библейска археология, София 1948.) – толстый
том в 526 страниц. Здесь-то уж можно было на реальных исторических фактах,
если бы они были у автора, доказать свою точку зрения. Нет, Марковский
только повторяет зады старой богословской схоластики и абсолютно ничего не
дает в опровержение выводов библейской критики. Поход современного богослова
против "эволюционизма" оказывается покушением с совершенно негодными
средствами.
Несравненно более тонко и замаскировано ведет борьбу против научного
исследования Библии английский богослов Додд. В книге "Библия сегодня" он
так лавирует и изворачивается, что понять его подлинную позицию не легко.
Некоторые богословы, прямо настаивая на том, что выводы библейской критики
опровергнуты, называют современный период развития науки о Библии
"послекритическим". Додд не так откровенен. Он говорит, что "критический
метод не устарел, хотя некоторые из ранних критических взглядов должны быть
пересмотрены" (C.H. Dodd, The Bible to-day, p.26-27.). На этом основании он
называет последние десятилетия изучения Библии "послелиберальными, но не
послекритическим". Признает ли, однако, Додд выводы библейской критики? Это
довольно сложный вопрос.
Говоря о времени появления отдельных библейских книг, английский богослов по
существу полностью принимает ту хронологию, которая установлена школой
Велльгаузена. Яхвиста и Элохиста он относит к IX веку, Второзаконие – к VII,
Жреческий кодекс – к V веку, т.е. ко времени после вавилонского плена. Все
это находится в соответствии с выводами библейской критики и в общем
правильно. Но Додд не может обойтись без того, чтобы не скрыть часть истины.
Он обозначает соответствующие элементы Шестикнижия общепринятыми символами J
и E, что значит Яхвист и Элохист, но при расшифровке скрывает их
действительное значение: J оказывается у него начальной буквой слова
"иудейский", а E – слова "эфраимистский" (C.H. Dodd, The Bible to-day,
p.33.). Яхвист действительно появился в Иудее, а Элохист в Израиле, где
главную роль играло племя Эфраим, но совпадение символов с начальными
буквами названий племен чисто случайное. Додд умалчивает о действительных
названиях двух первоначальных элементов Библии, потому что эти названия
раскрывают неприятный для защитников Библии и иудейско-христианской
идеологии факт: в основе ветхозаветной религии лежит поклонение разным
богам. И все-таки, как мы видели, богослов не может обойтись без той схемы
происхождения ветхозаветных книг, которая разработана библейской критикой
XIX века.
Конечно, и эту схему нельзя считать непогрешимой. Библейская критика
продолжает свою работу, и виднейшие ее представители пытаются уточнять
историческую картину появления отдельных библейских книг. Например, немецкий
протестантский богослов Гельшер выдвинул новую гипотезу, основной смысл
которой заключается в следующем: 1) Яхвистом и Элохистом как источниками
пользовались составители не только Шестикнижия, но и дальнейших книг Ветхого
Завета, включая книги Судей и Царств; 2) Второзаконие было написано не в 621
г., как установил де Витте, а позднее, в период вавилонского плена.* Это –
далеко не бесспорное утверждение; оно вызвало некоторые разногласия и среди
советских ученых. Так А. Ранович отнесся к гипотезе Гельшера как к
интересной попытке дальнейшего исследования вопроса, а Н.М. Никольский
решительно отвергал ее (См. предисловие Н.М. Никольского к указанной книге
А. Рановича.). Мы не собираемся здесь давать окончательное решение вопроса,
укажем только на то, что он заслуживает дальнейшего изучения. Важно, чтобы
конкретные вопросы библейской истории рассматривались в свете исторических
фактов, а не на основании фантастической религиозной традиции. Те или иные
отдельные уточнения общей картины всегда возможны, ибо дальнейшее развитие
любой научной теории представляет собой естественный и необходимый процесс.
* См. о старых работах Гельшера в кн.: А. Ранович, Очерк истории
древнееврейской религии, М. 1937 (по предметному указателю).
В разгар второй мировой войны тот же Гельшер выпустил в Германии новое
исследование,* в котором обосновывает взгляды, сформулированные им в его
довоенных работах. В особенности большое внимание он уделяет анализу Яхвиста
и истории его появления. Он считает, что Яхвист появился около 800 г. до
н.э. и заключает в себе систематическое изложение истории мира, человечества
и еврейского народа вплоть до разделения еврейского государства – около 925
г. до н.э. Таким образом, там были, по мнению Гельшера, освещены даже
царствования Саула, Давида и Соломона, так что повествования Яхвиста легли
потом в основу книг Судей и Царств. "Сам Яхвист пользовался устной традицией
легенд и сказаний, имевших хождение в народе. Он был, однако, не простым
компилятором, не собирателем материала, а настоящим писателем, свободно
оперирующим материалом и дающим своему изложению насквозь пронизывающий его
отпечаток" (См. там же, стр.33.). Отпечаток этот заключался в стремлении к
возвеличению племени Иуды и династии Давида, происходившей из этого племени.
* G.Holsher, Die Anfange der hebraischen Geschichtsschreibung,
Sitzungsberichte der Heidelberger Akademie der Wissenschaften, 3 Abhandl.,
1942.
Другой немецкий исследователь Библии, М.Нот, выступил с работой, в которой
оспаривает выводы Гельшера по ряду пунктов.* Он считает, например, что
материал Яхвиста содержится только в Шестикнижии, что авторы книг Судей и
Царств пользовались другими источниками. В научной дискуссии такие
разногласия, конечно, вполне возможны и неизбежны.
* M. Noth, Uberlieferungsgeschichtliche Studien I: Die sammelnden und
bearbeitenden Geschichtswerke im alten Testament, Schriften der Konigsberger
gelehrten Gesellschaft, H. 2, 1943.
В отношении Яхвиста за последние десятилетия вообще появились новые
гипотезы. Некоторые немецкие исследователи Ветхого Завета* выдвинули
положение о том, что Яхвист следует рассматривать не как нечто единое, а как
два различных источника, появившихся в разное время: Яхвист I и Яхвист II. В
1948 г. американский богослов К.А.Симпсон выступил с развернутым
обоснованием и развитием этой точки зрения .**
* R. Smend, Die Erzahlung des Hexateuch auf ihre Quellen unter-sucht, Berlin
1912.
** C.A. Simpson, The Early Traditions of Israel. A Critical Analysis of the
Pre-deuteronomic Narrative of the Hexateuch, Oxford 1948, p.677.
В период до появления Второзакония, т.е. до конца VII века до н.э., как
считает Симпсон, появлялись последовательно три документа, ставшие
источниками для составления Шестикнижия: Яхвист I, Яхвист II и Элохист.
Старейшим из них являлся Яхвист I. Он появился в первой половине
царствования Давида, т.е. вскоре после 1000 г. В содержании Яхвиста I
отразились традиции южных еврейских племен Симеона, Леви, Иуды и близко
стоявших к ним групп Калеба, Отниеля, Каина. Из патриархов главной личностью
Яхвист I признавал Авраама и подчеркивал его связь с городом Хеброном, на
основании чего можно сделать предположение о том, что сам документ появился
первоначально именно в Хеброне. В Яхвисте I рассказ о вступлении в Египет и
исходе из него имеет несколько иной вид, чем в других источниках: евреи
отправляются в Египет из Кадеша, туда же они устремляются, когда вырываются
из Египта. О Синае еще речи нет. Во второй половине X или в первой половине
IX века был создан Яхвист II, отразивший традиции северных племен. Они
считали Беер-Шеба выше Хеброна, особенно большое значение придавали Синаю и
рассматривали его как место заключения союза Яхве с израильтянами. По
Яхвисту II, израильтяне вступили в Палестину не с юга, как утверждал Яхвист
I, а с востока. Яхвист II не отверг материал Яхвиста I, а частично
использовал его и дополнил в свете традиций северных племен Израиля.
Через 200 лет, около 700 г. до н.э., появляется Элохист, подчеркнувший в
своем изложении еще сильнее, чем Яхвист II, традиции северных племен. На
первый план в качестве родоначальника еврейского народа здесь уже
выдвигается Иаков, значение которого сильно поднято за счет Авраама; на
место Синая ставится гора Хорив, переход через Иордан и вступление в
Палестину переносится еще дальше к северу. Таким образом, по Сипсону, к
началу VII века существуют три документа, ставшие впоследствии источниками
Шестикнижия.
Каждый из этих источников подвергался многочисленным пересмотрам и
поправкам, так что об их первоначальном содержании можно теперь судить
только в общих чертах. Тем более серьезные переделки производились
редакторами-составителями, собравшими элементы Шестикнижия воедино. Симпсон
утверждает, что в VII веке некий редактор (он обозначает его R) свел вместе
все три документа, причем для согласования наиболее кричащих противоречий в
них он вынужден был в изложении каждого произвести серьезные изменения.
Следует отметить еще одну сторону вопроса, которую подчеркнул Симпсон:
влияние религиозных и мифологических традиций ханаанских народностей –
коренного населения Палестины, жившего там до вторжения израильтян. Он
считает, что в Ветхом Завете слились два религиозно-мифологических потока –
ханаанский и израильский; последний можно отличить по ясно выраженным
воспоминаниям об аравийской и иудейской пустынях, являвшихся родиной
израильтян.*
* Книга Симпсона освещена здесь по следующим источникам: O.Eissfeldt,
Geschichtsschreibung im alten Testament, Berlin 1948; его же –
Geschichtliches und Ubergeschichtliches im alten Testament, Berlin 1947.
Мы осветили содержание книги Симпсона не для того, чтобы преподнести его
точку зрения как точно установленную истину. Возможно, что многое в гипотезе
Симпсона будет в ходе дальнейших научных исследований отвергнуто. Важно,
однако, отметить, что научное исследование Библии продолжается и в настоящее
время, причем даже богословы, каким является Симпсон, во многих случаях не
могут игнорировать выводы библейской критики и вынуждены, уступая логике
исторических фактов, развивать и конкретизировать эти выводы, пользуясь
научными методами.
Результаты ветхозаветной критики, добытые ею на протяжении трехсот лет,
начиная со Спинозы, остаются незыблемыми, несмотря на все попытки наиболее
реакционных служителей религии и некоторых из их ученых помощников изобрести
кризис, крах научного исследования Библии. Ни филологический, ни
археологический материал не дает никаких оснований для таких заявлений.
Даже церковники не могут не считаться с убедительностью выводов библейской
критики. В 1906 г. ватиканская Библейская комиссия* опубликовала решение по
вопросу о том, как следует понимать авторство Моисея в отношении Пятикнижия.
Не будучи в состоянии ничем опровергнуть доказательства того, что Пятикнижие
носит следы авторства многих людей, живших в разное время, Библейская
комиссия заявила, что "Моисей при создании его труда под вдохновением
святого духа мог пользоваться уже имевшимися документами или устными
традициями, так же как он мог иметь на службе "секретарей", которые писали
отдельные части текста под его руководством и в согласии с ним".** В 1948 г.
католический кардинал Зухард обратился к папе с письмом, в котором спрашивал
между прочим о том, "не наступило ли время для нового решения вопроса об
авторстве Моисея в отношении Пятикнижия". Ему ответила Библейская комиссия
специальным письмом, в котором сослалась на свое решение от 1906 г. (Там же,
стр.219.)
* В условиях угрозы полного падения авторитета Библии, даже среди верующих,
Ватикан создал в 1902 г. постоянно действующую Библейскую комиссию, перед
которой была поставлена цель – хитроумными толкованиями неприятных для
церкви проблем, связанных с Библией, спасти по возможности авторитет
последней.
** См. сб-к "Gott, Mensch, Universum. Die Antwort des Christen auf den
Materialismus der Zeit". Herausgegeben von Jacques de Bivort de la Saudee,
Graz 1956, S.215. (Сборник вышел с разрешения Грацского католического
епископского ординариата.)
Богодухновенность Пятикнижия выглядит в свете этого письма совсем по-иному,
чем раньше учила церковь. Писал уже, оказывается, не Моисей, за него это
делали его "секретари", причем пользовались ранее существовавшими
источниками... А где же получение Моисеем Пятикнижия непосредственно от Яхве
на горе Синай?!
Отступление церковников в этом, как и в ряде других вопросов,
свидетельствует не о том, что они прислушиваются к голосу науки, а о том,
что под ее непреодолимым наступлением они пытаются удержать хоть то, что
можно, и идут в связи с этим на серьезные жертвы. Наука не может, однако,
идти на компромиссы с религиозной догматикой: она последовательно продолжает
свое наступление. Согласие церкви на признание моисеевых "секретарей" и на
то, что они сами пользовались существовавшими до них источниками, не
заставит библейскую критику признать историческое существование Моисея или
отказаться от других своих выводов, целиком опровергающих
иудейско-христианское религиозное учение о богодухновенности Ветхого Завета.
Перейдем теперь к освещению некоторых моментов истории исследования Нового
Завета.
|
