|
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ.
НАИВЫСШЕЕ ВЫРАЖЕНИЕ БИБЛЕЙСКОЙ МУДРОСТИ.
Нельзя закрыть историю Соломона, не остановившись на четырех книгах,
приписываемых ему и также входящих в состав Библии: Притчей Соломоновых,
Екклезиаста. Песни песней и Премудрости Соломона. Книга Притчей Соломоновых
- это собрание мыслей и изречений, которые нам представляются пошлыми,
нелепыми, безвкусными и, строго говоря, ничего не стоящими. Трудно поверить,
чтобы просвещенный царь мог составить сборник сентенций, среди которых нет
ни одной, касающейся, скажем, приемов управления, политики, придворных
нравов и обычаев. Мыслители нашего времени удивляются, что целые главы
уделяются падшим женщинам, зазывающим к себе прохожих с улицы; они не
приходят в восторг от сентенций вроде следующих: "три ненасытимых, и четыре,
которые не скажут: "довольно!" Преисподняя и утроба бесплодная, земля,
которая не насыщается водою, и огонь, который не говорит: "довольно!""
(Притч, глава 30, стихи 75- 16). "Три вещи непостижимы для меня, и четырех я
не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и
пути мужчины к девице" (стихи 18-19). "Вот четыре малых на земле, но они
мудрее мудрых: муравьи - народ не сильный, но летом заготовляют пищу свою;
горные мыши - народ слабый, но ставят домы свои на скале; у саранчи нет
царя, но выступает вся она стройно; паук лапками цепляется, но бывает в
царских чертогах" (стихи 24-28).
"Можно ли, - спрашивает Вольтер, - приписать подобные благоглупости
великому царю, мудрейшему из смертных?"
Книга премудрости Соломона выдержана в более серьезном стиле. Критики
находят, впрочем, что вся эта книга производит впечатление скучного и
удручающего набора ничего не говорящих общих мест. Вольтер замечает, что
"подобного рода труды вовсе не пишутся согласно требованиям правил
красноречия и не могут блистать хорошим содержанием. Они написаны для того,
чтобы поучать, а не для того, чтобы нравиться. Приходится благочестиво
бороться с естественным отвращением, которое вызывает их чтение".
Книга Екклезиаста совершенно другого рода. Тот, от чьего имени ведется
рассказ в этом труде, представляется разочарованным соблазнами величия,
усталым от наслаждений и пресыщенным познанием. Его принимали за эпикурейца.
На каждой странице он повторяет, что праведник и нечестивец подвержены одним
и тем же случайностям, что человек ничем не отличается от животного, что
лучше не родиться, нежели существовать, что совсем нет никакой другой жизни
и что нет ничего лучше и благоразумнее, чем мирное наслаждение плодами своих
трудов и любимой женой.
"Возможно, - замечает Вольтер, - что Соломон и держал подобные речи
перед какой-либо из своих жен. Утверждают, что это горькие заметки,
которые он якобы сам себе делал. Но эти изречения, от которых веет
духом
вольности, совсем не похожи на упреки самому себе, а стараться видеть в
произведениях автора как раз противоположное тому, что он говорит, не
значит ли это насмехаться над ним?"
Что касается Песни песней, то из ее восьми глав кое-что надо привести
целиком.
"Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина. От
благовония мастей твоих имя твое - как разлитое миро; поэтому девицы любят
тебя. Влеки меня, мы побежим за тобою; - царь ввел меня в чертоги свои, -
будем восхищаться и радоваться тобою, превозносить ласки твои больше, нежели
вино; достойно любят тебя!.. Кобылице моей в колеснице фараоновой я уподобил
тебя, возлюбленная моя. Прекрасны ланиты твои под подвесками, шея твоя в
ожерельях; золотые подвески мы сделаем тебе с серебряными блестками... О, ты
прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные. О, ты
прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! и ложе у нас - зелень; кровли домов
наших - кедры, потолки наши кипарисы..." (Песни песни, глава 1, стихи 1-3,
8-10, 14-16).
"Я нарцисс Саронский, лилия долин! Что лилия между тернами, то
возлюбленная моя между девицами. Что яблоня между лесными деревьями, то
возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки
для гортани моей. Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною
- любовь. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я
изнемогаю от любви. Левая рука его у меня под головою, а правая
обнимает меня. Заклинаю вас, дщери иерусалимские, сернами или полевыми
ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно...
Возлюбленный мой начал говорить мне: встань, возлюбленная моя, прекрасная
моя, выйди!.. Голубица моя в ущелье скалы под кровом утеса! покажи мне лице
твое, дай мне услышать голос твой, потому что голос твой сладок и лице твое
приятно" (Песни песни, глава 2, стихи 1-7, 10, 14).
"На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его
и
не нашла его. Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и
буду искать того, которого любит душа моя; искала я его и не нашла его.
Встретили меня стражи, обходящие город: "не видали ли вы того, кого любит
душа моя?" Но едва я отошла от них, как нашла я того, которого любит душа
моя, ухватилась за него, и не отпустила его, доколе не привела его в дом
матери моей и во внутренние комнаты родительницы моей. Заклинаю вас, дщери
иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте
возлюбленной, доколе ей угодно..." (Песни песни, глава 3, стихи 1-5).
"О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные
под кудрями твоими; волосы твои - как стадо коз, сходящих с горы галаадской;
зубы твои - как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у
каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними; как лента алая губы твои, и
уста твои любезны; как половинки гранатового яблока-ланиты твои под кудрями
твоими; шея твоя - как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов
висит на нем - все щиты сильных; два сосца твои - как двойни молодой серны,
пасущиеся между лилиями... О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста!
о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех
ароматов. Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком
твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана!.." (Песни
песни, глава 4, стихи 1-5, 10-11). "Я сплю, а сердце мое бодрствует; вот,
голос моего возлюбленного, который стучится: "отвори мне, сестра моя,
возлюбленная моя, голубица моя..." Возлюбленный мой протянул руку свою
сквозь скважину, и внутренность моя взволновалась от него. Я встала, чтобы
отпереть возлюбленному моему, и с рук моих капала мирра, и с перстов моих
мирра капала на ручки замка. Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный
мой повернулся и ушел" (Песни песни, глава 5, стихи 2, 4-6).
""Куда пошел возлюбленный твой, прекраснейшая из женщин? Куда обратился
возлюбленный твой? мы поищем его с тобою". Мой возлюбленный пошел в сад
свой, в цветники ароматные, чтобы пасти в садах и собирать лилии. Я
принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой - мне; он пасет между
лилиями" (Песни песни, глава 6, стихи 1-3). "О, как прекрасны ноги твои в
сандалиях, дщерь именитая! Округление бедр твоих как ожерелье, дело рук
искусного художника; живот твой - круглая чаша, в которой не истощается
ароматное вино; чрево твое - ворох пшеницы, обставленный лилиями; два сосца
твои - как два козленка, двойни серны; шея твоя - как столп из слоновой
кости... Этот стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные кисти.
Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился бы за ветви ее; и груди твои были
бы вместо кистей винограда, и запах от ноздрей твоих, как от яблоков; уста
твои - как отличное вино. Оно течет прямо к другу моему, услаждает уста
утомленных. Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его. Приди,
возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах; поутру пойдем в
виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза, раскрылись ли
почки, расцвели ли гранатовые яблоки; там я окажу ласки мои тебе" (Песни
песни, глава 7, стихи 2-5, 8-13). "О, если бы ты был мне брат, сосавший
груди матери моей! тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня
не осуждали бы. Повела бы я тебя, привела бы тебя в дом матери моей. Ты учил
бы меня, а я поила бы тебя ароматным вином, соком гранатовых яблоков моих.
Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня. Заклинаю вас,
дщери иерусалимские, - не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей
угодно... Есть у нас сестра, которая еще мала, и сосцов нет у нее; что нам
будет делать с сестрою нашею, когда будут свататься за нее?.." (Песни песни,
глава 8, стихи 1-4, 8). Такова знаменитая своими красотами Песнь песней,
вызывавшая столько споров. Люди, свободные от предрассудков и религиозных
заблуждений, видят в этом эротическом произведении не что иное, как
обыкновенный романс во вкусе той эпохи. Но богословы, как еврейские, так и
христианские, утверждают иное. Первые с пеной у рта утверждают, что
возлюбленный, выведенный поэтом, есть ни больше ни меньше, как... бог, а
невеста, возлюбленная, лилия долин -...народ израилев. Песнь песней
толкуется как аллегорическая история еврейского народа со времени "исхода из
Египта" до момента пришествия "мессии", когда будет будто бы воздвигнут
третий иерусалимский храм. В оправдание этого толкования были использованы
все сложности, вся запутанность, вся казуистика Талмуда, сокращения и замена
одинаково звучащих слов.
Что касается христианских богословов, в частности католических, то они
совершенно перестраивают все объяснения еврейских ученых и утверждают с
самым серьезным видом, что эта эротическая поэма есть плод наисвятейшего
вдохновения, пророческая книга, в которой любовь Христа к церкви и церкви к
ее божественному основателю, рассматриваемому как ее супруг, хотя и
изображена в смелых формах, но их рискованность очищена мистическим смыслом
и может скандализировать только нечестивые умы вольнодумцев.
Первое мистическое толкование в этом смысле принадлежит одному из отцов
церкви - Оригену, который написал по этому поводу объемистый комментарий.
Достаточно забавно констатировать, кстати, что честь этого великолепного
открытия принадлежит тому из отцов церкви, который прославился в мире не
только своим глубоким умом и преданностью религии, но также и произведенной
над собой кастрацией. По стопам оскопленного Оригена хлынули все
христианские экзегеты, все священство, счастливое случаем заставить наивных
верующих проглотить одну из самых замечательных библейских пилюль.
И вот благодаря этому изобретательному трюку Песнь песней преподносят в
монастырях одиноким монахиням как предмет для раздумья и утоления мятежной
крови. Нетрудно понять, каково настоящее действие этой поэмы на несчастных
заключенных женщин, более или менее истерический мистицизм которых
подсказывает им, что каждая из них - невеста Иисуса. В одиночестве своих
тихих келий бедные монахини отождествляют себя с церковью - невестой
возлюбленного и предаются одиноким мечтам, содержание которых нетрудно
угадать.
Чтобы лучше утвердить в умах верующих это абсурдное толкование,
церковники дали особые названия всем восьми главам Песни песней. От этих
заглавий так и отдает богословской хитростью и ханжеством. Вот они:
Глава 1. Супруга изъявляет свою любовь к супругу, а супруг - свою
любовь к супруге.
Глава 2. Речь церкви об Иисусе Христе.
Глава 3. Как церковь ищет Иисуса Христа и как радуется, найдя его.
Глава 4. Красота супруги, мистически описанная в совершенно образных
выражениях.
Глава 5. Сожаление супруги о том, что она не ответила на поиски
супруга, как надлежало; она описывает красоту
супруга.
Глава 6. Диалог между Иисусом Христом и церковью.
Глава 7. Еще одно мистическое описание красоты супруги; верная любовь
церкви к Иисусу Христу.
Глава 8. Взаимная любовь церкви и Иисуса Христа. Закончим эту часть
нашего исследования словами Вольтера: "Так как Песнь песней
рассматривается церковниками как аллегория вечного брачного союза между
Христом и его церковью, то, в благочестивом стремлении все изъяснить в
этом произведении, мы очень бы хотели знать, что надо подразумевать под
словами: "есть у нас сестра, которая еще мала, и сосцов нет у нее" (Песни
песни, глава 8, стих 8)".
|
