|
Глава 24.
ПЕРВОЕ ФИАСКО.
Услышав это, все в синагоге исполнились ярости. И, встав, выгнали его
вон из города, и провели на вершину горы, на которой город их был построен,
чтобы свергнуть его; но он, пройдя посреди них, удалился.
Лука, глава 4, стихи 28-30.
Закончив свои пропагандистские выступления в Самарии, Иисус возвратился
в Галилею и направился в Назарет.
Насмешки, которыми его встречали назаретяне после событий в Кане, не
давали Иисусу покоя, но он не отчаивался и мечтал когда-нибудь удивить
земляков, знавших его простым плотником. Слух о скандале в Иерусалиме, думал
он, должен дойти и до Назарета. Если по дороге ему удастся еще чем-нибудь
упрочить свою славу, то в своем скромном городке его ждет настоящий триумф.
Ради этой цели он повсюду, где только представлялся случай, выдавал
себя за ученого, весьма сведущего во всех богословских вопросах.
Его принимали в синагогах и просили выступить с проповедями.
Предоставляю читателю судить о том, насколько охотно наш миром помазанный
сын голубя давал свое согласие и ловко ли работал он языком.
Первый попавшийся стих из Библии служил ему темой для бесконечных
словоизлияний.
Заметьте, что, хотя Иисус и не получил образования, он с полным правом
называл себя доктором богословия. То, что являлось бы незаконным со стороны
другого, с его стороны выглядело совершенно естественно: ведь он был сыном
голубя и был семи пядей во лбу и чушь, которая могла сорваться у него с
языка, являлась пророчеством, поскольку она исходила от божественного
существа. Только голубь, его отец и компаньон по святой троице, нес
ответственность за его речи; они были внушены голубем, и в случае какой-либо
промашки вина, разумеется, пала бы все на того же голубя. Итак, Иисус
продолжал делать свое дело, не опасаясь критики. Придя в одно селение, он
прежде всего поспешил в синагогу, где как раз шла служба.
В то время все синагоги строились на один манер. Они отличались друг от
друга лишь богатствами и размерами - соответственно значению города. Все они
представляли собой длинный зал, расположенный между двумя портиками, в конце
которого находилось святилище. В синагогах не было ни икон, ни алтаря, но
зато стоял деревянный сундук, где под покрывалом хранились "священные" книги
Израиля. Этот предмет меблировки, по форме напоминавший ящик, в котором
сидел бог во время ночного разговора с юношей Самуилом, занимал в синагоге
почетное место.
Самой же высокочтимой частью синагоги было святилище. Именно там
находились сиденья, на коих покоились почтенные зады книжников и фарисеев;
там же были места, предназначенные для наиболее состоятельных верующих, ибо
толстосумы во все времена пользовались особым уважением церковников, а
святая мошна была и есть для них святейшее из святых. Посредине синагоги
находилось возвышение, своего рода эстрада. С нее раввин читал "священные"
книги и наставлял верующих.
Что же касается паствы, то ей предоставлялось устраиваться в нефе,
разделенном барьером на две части - одна для мужчин, другая для женщин.
Перед ковчегом со "священными" книгами день и ночь горел неугасимый
светильник.
Крыша синагоги должна была возвышаться над всеми окружающими домами, а
если не крыша, то хотя бы высокий шпиль, отдаленно напоминающий колокольни
современных церквей или минареты мусульманских мечетей.
На колоннах у входа висели кружки для сбора пожертвований, всегда
готовые поглотить приношения доверчивых простаков.
Как видите, основатели христианской религии скопировали все изобретения
иудаизма до мельчайших подробностей.
Во главе каждой синагоги стояли раввин и совет старейшин (их называли
пастырями). Этот синклит руководил всеми религиозными отправлениями, судил,
рядил, карал и даже изгонял из общины смельчаков, не принимавших всерьез
весь этот святой балаган. В крайних же случаях, когда дерзость богохульника
переходила в святотатство, совет пастырей мог заковать провинившегося в цепи
и отправить в синедрион, высший духовный совет Иерусалима.
Главную роль в синагогальном совете играл персонаж, носивший не
лишенное приятности имя, - его называли ангелом. Чаще всего это был
какой-нибудь согбенный старик, беззубый, слюнявый, сморщенный, как гриб, и
лысый, как страусиное яйцо. Тем не менее его величали ангелом, хотя
вследствие этого у верующих могло возникнуть не слишком высокое мнение о
небожителях. Следующим за достойными старцами шел так называемый шаззан,
священнослужитель второго разряда, в обязанности которого входило подавать
чтецу "священные" книги, открывать и закрывать двери и делать все
необходимые приготовления для обрядов.
Что касается порядка службы, то он был раз и навсегда определен особыми
предписаниями. При входе нужно было омыть пальцы в "святой" воде, так
сказать умыть руки. Вытянув омытые руки перед собой, жрец читал молитву.
Затем все присутствующие затягивали псалом. Каждый старался петь более или
менее в такт, но все равно какофония стояла невообразимая, и лишь
пронзительные выкрики чтеца прорезали несвязный рев. Затем священник
обращался к молящимся с увещеваниями, и те хором отвечали ему: "Аминь!"
После этого шли восемнадцать благословений и, наконец, основное блюдо -
проповедь. Обычно отдувался местный раввин, но когда в синагоге оказывался
какой-нибудь известный приезжий богослов, его тотчас затаскивали на
возвышение, чтобы послушать мудрые речи.
Когда Иисус прибыл в Назарет, был как раз день торжественного
богослужения. Приверженцы Иисуса заранее собрались в синагогу, чтобы
устроить ему подобающую встречу. Но пока они смешались с толпой и ждали.
Миропомазанный приоделся. Сведущие богословы утверждают, что в тот день на
нем были длинный широкий бурнус, а на голове - платок, перевязанный, на
манер бедуинов, веревкой на уровне лба. Из обычной одежды на нем остался
только его хитон. Кстати, этот хитон заслуживает особого внимания. Он был
без единого шва. Понимаете? Без единого! И он служил Иисусу со дня
рождения!!!
Этот идеальный хитон обладал удивительным свойством:
он рос и растягивался по мере того, как росло и развивалось тело
Иисуса. Члены его становились крупнее, мускулистее, они даже изредка
напрягались. Однако хитон ни разу не лопнул. Когда у Иисуса появлялось
брюшко, хитон расширялся, когда же хозяин его сбрасывал жирок, чудесный
хитон садился. Иисус сохранил его до самой смерти. Позднее мы узнаем, что с
ним потом стало, ибо с этим одеянием тоже связана особая легенда.
Итак, добрый приятель самарянки внезапно появился в своем бедуинском
наряде посреди назаретской синагоги. По данному знаку сторонники его хором
закричали:
- Учитель! Доктор! Доктор из Иерусалима! Пусть говорит! Пусть говорит!
Тотчас же, словно его и в самом деле пожелало слушать большинство
присутствующих, Иисус бросился к возвышению и быстро выхватил из рук шаззана
длинный свиток папируса, навитый на палочку из слоновой кости; на таких
свитках раньше записывали "священные" тексты.
Развернув папирус, Иисус принялся читать, вернее, сделал вид, что
читает:
- Пророчество Исаии... Внимание! "Дух господень на мне, ибо он помазал
меня благовествовать нищим, и послал меня исцелять сокрушенных сердцем,
проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных
на свободу, проповедовать лето господне благоприятное!" (Исаия, глава 61,
стихи 1-2) (Лука, глава 4, стихи 18-19).
Нетрудно понять, как наш хитрец намеревался использовать эту умело
выбранную цитату!
Свернув свиток, он отдал его служителю и сел.
"Глаза всех в синагоге были устремлены на него", - утверждает евангелие
(Лука, глава 4, стих 20).
И тогда он торжественно заговорил:
- Дамы и господа! Сегодня предсказание, которое я вам прочел,
исполнилось! Слова его прозвучали как благовест.
Толпа верующих, всегда готовая проглотить любое месиво, лишь бы ей
преподносили его с достаточной торжественностью, как зачарованная смотрела
Иисусу в рот и ловила каждый звук, слетавший с велемудрых уст ученого
богослова.
Иисус уже хотел было продолжать, когда один из присутствующих, не столь
наивный, как остальные, вдруг закричал:
- Стойте! Лопни мои глаза, если это не сын Иосифа! Ей-богу, это же наш
плотник!
Достаточно было этого возгласа, чтобы все очарование Иисуса рухнуло.
Тот, кто знает впечатлительность толпы и неустойчивость ее симпатий, легко
поймет, как внезапно переменилось настроение собравшихся.
Кое-кто из верующих с самого начала бормотал про себя:
"Где же я видел этого парня? Знакомая рожа..." А когда менее наивный
закричал: "Это плотник", вся синагога ответила ему хором, но только не
"аминь", а "вот так черт!".
И тогда началась буря. Каждый чувствовал себя оскорбленным, каждый
старался отыграться, и ехидные вопросы сыпались на миропомазанного со всех
сторон:
- Эй, Иисус, где твой рубанок?
- Надо же иметь нахальство!
- Как поживают твои домашние, пророк?
- Он хотел нас околпачить, друзья!
- Ты что, сменил плотничье ремесло на фиглярство? Строить рожи полегче,
чем дома?
- Не тебе толковать пророков, особенно Исаию! Ведь его распилили
плотничьей пилой!
- А откуда у тебя звание доктора? Уж не от папаши ли Иосифа?
- Плотник потому и взялся за Исаию, чтобы еще раз его убить!
- Возвращайся к своему верстаку, Иисус!
- Если ты доктор, исцели для начала самого себя! Ведь ты не в себе
бедняжка, тебе надо бы полечиться!
Насмешки сыпались на сына голубя как град. Он пытался отвести грозу.
Воспользовавшись секундной паузой, Иисус снова заговорил, перекрывая шум:
- Я слышал, кто-то кричал мне: "Врач, исцели себя сам!" Я вас понимаю.
Судя по вашим возгласам, вы мне не очень-то верите. Вы, конечно, хотели бы,
чтобы я при вас в Назарете сотворил те же чудеса, которые, как вы слышали, я
творил в Кане Галилейской; тогда бы вы в меня уверовали. Разрешите привести
вам одно сравнение. Когда в дни пророка Илии три года и шесть месяцев не шли
дожди и сделался большой голод по всей земле, много вдов было в Израиле,
однако Илия пришел на помощь только одной вдове, и это была язычница из
Сарепты Сидонской. Было также много прокаженных в Израиле при пророке
Елисее. Но кого исцелил Елисей? Думаете, одного из своих соплеменников? Как
бы не так! Он исцелил Неемана, сирийского военачальника. Но если такие
пророки, как Илия и Елисей, предпочитали творить свои чудеса перед
чужестранцами, почему бы и мне не последовать их примеру?
Ответ, как видите, довольно нахальный. Естественно, что он вызвал общее
недовольство. "Услышав это, все в синагоге исполнились ярости" (Лука, глава
4, стих 28). Еще бы! Их, жителей Назарета, сравнили с язычниками и
прокаженными! Это уж было слишком!
На сей раз Иисус услышал не ропот, а единодушный вопль негодования:
- Долой! В шею его! Вон его!
Собравшиеся бросились к оратору, стянули его с возвышения и вышибли из
синагоги, подгоняя пинками и тумаками.
Иисусу досталось на орехи, однако он только посмеивался в жиденькую
бороденку. При каждом ударе кулаком по загривку или коленом пониже спины он
удовлетворенно бормотал про себя:
- Лупите, дорогие сограждане, старайтесь, бейте! Сейчас я вас кое-чем
удивлю!
А те и в самом деле старались, даже не подозревая, что им готовится.
Они гнали миропомазанного перед собой, подбадривая затрещинами и
подзатыльниками. Так они довели его до ближайшей горы, возвышавшейся над
городом. Там, на вершине, был обрыв, и наши маловеры явно намеревались
сбросить нахального плотника с порядочной высоты.
Но, когда они достигли края обрыва, Иисус неожиданно пустил в ход свою
божественную сущность: раздвинул всех и, "пройдя посреди них, удалился"
(Лука, глава 4, стихи 15-30).
Назаретяне буквально позеленели. Однако Иисус их так обозлил, что,
несмотря на чудо, ни один из них в него не уверовал.
Сын голубя был этим весьма огорчен. Уверуй хоть один, он мог бы
гордиться блестящим уроком, преподанным недоверчивым соотечественникам: ведь
он показал им свое всемогущество! А так чудо пропало зря и только напоминало
ему о неудачном выступлении в синагоге. Это был полный провал.
Подумать только! Бог и треть бога одновременно, он оказал Назарету
величайшую честь, более двадцати лет считаясь его уроженцем, и вот как его
отблагодарила родина!
Он не пожалел труда, чтобы растолковать согражданам, что предсказания
Исаии уже исполнились, и они его дружно освистали, словно тенора, пустившего
петуха! Самолюбие Иисуса было уязвлено не на шутку. Что касается апостолов,
то их во время свалки не было ни видно, ни слышно. Может быть, кто-то из них
и вступился за учителя, может быть, даже пытался спасти его от гибели в
пропасти, но евангелие об этом почему-то не упоминает. Странно...
По-видимому, решив, что дело плохо, верные ученики Христа убрались от греха
подальше и были весьма удивлены, когда их учитель вернулся с горы целым и
невредимым. Если бы Иисус их спросил: "Где вас носило?" - они бы наверняка
ответили, что сделали все от них зависящее, дабы спасти дорогого учителя от
погибели, однако все их усилия оказались тщетными, ибо давка в синагоге,
...ярость толпы... и так далее и тому подобное.
|
